Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 34
Лапшичная оказалась закрыта: перепуганные хозяева либо убежали, либо заперлись на все замки. Кацуо отвел рассеянный взгляд от крыльца, снова опустил на мертвое тело и, не зацикливаясь на переломах, принялся осматривать шею. Интересно… Не сказать, что много крови вытекло, а как безупречно перерублено… Красивая работа. Еще эти «цветочные», будто зазубренные шматки плоти по краям… Рука сама тянется стряхнуть с красного месива любопытного жука. Но пачкать перчатки было лень. Спасибо, конечно, что черные, а не белые, в какие, поговаривали, облачились кан на других континентах, давая понять: «Наши руки не замараны бесчестьем», – а все равно непрактично. Но какой же удар!..
Кацуо пошел дальше. Над трупами он наклонялся все реже – ему, в принципе, все уже стало ясно. Четверо. Против этой неотесанной… хорошо, частично отесанной – тут же не только вчерашние садовники и землепашцы, – толпы сражались четыре человека. Одна манера увечить и убивать – самая грубая – даже оказалась знакомой. Еще один из четверых тяготел к метанию груза и волоку – и пользовался оружием, сочетающим цепь и клинок. Третьим был таинственный рубитель голов, пользующийся каким-то… извращенским – иного слова не подберешь – мечом, неужели ситисито? И, наконец, четвертый щадил противников: исколотые саями, они обычно начинали стонать и шевелиться, стоило тронуть их. Кацуо быстрее отдергивал руки, оборачивался и раздраженным взглядом подзывал врачей. Их разномастная стайка – два местных и четверо, кого Кацуо на всякий случай выдернул из ближайшего городка, – топталась на почтительном расстоянии.
Кацуо злился: на четверку, успевшую удрать, на идиотов канбаку, устроивших такое из-за вшивого косё, на свою левую руку – за то, что укоризненно жглось под перчаткой, стоило потянуться к очередному раненому. Но эта злость лишь делала мысли острее и холоднее.
Итак, юный косё наконец проявил неосторожность. Может, кому-то показался, может, с кем-то заговорил, может, просто напоролся на человека, внимательно читающего объявления. А дальше? Можно предположить, что мальчишку выручили таинственные воины. Таинственные… ну, один – нет. Как его там звали… дурня из штурмовой пехоты лоялистов? Харада Сэки?.. Да, Харада, господин зверюга… Его любимым занятием было сминать оборону императорского фланга на одной дури в надежде все-таки прорваться. Такой короткий клинок – и никакого трепета перед длинными. Такая тупость – и упертость. Кацуо усмехнулся. Да, как забыть этого парня – худого, но крепкого, лохматого, с синими концами дикой гривы и почти черными, странными глазами. Обычно концы волос и цвет глаз у жителей Ийтакоса совпадают – кроме императорской семьи, чьи пряди сверкают радугой, а глаза – золотом, и кроме жителей Центральной провинции, они все такие, как сам Кацуо: черные однотонные волосы, желто-карие глаза. В глазах Сэки, наверное, есть и синева, впрочем, Кацуо не присматривался. Ну надо же. Жалко. Такой потенциал – а не перестал валять дурака, не добыл нормальное оружие, не стал полезен…
Кому? Может, как раз стал?
Кацуо скрипнул зубами, перешагивая очередное тело. Бегло обернулся – врачи опять семенили за ним в ожидании приказаний. Он покачал головой.
– Думаю, дальше вы сами знаете, что делать. Нужное я засвидетельствовал.