Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 32
Ру… Да что у него за стиль? Откуда столько ярости? Впрочем, вопросы были у нее и к Мэзеки.
– А это… – начал тот, уставившись в спину Ру.
Тот стоял, чуть согнувшись, выставив вперед одну ногу, тяжело опираясь на меч. Волосы трепетали на ветру, но красные переливы казались неподвижнее застоявшейся воды – не пульсировали, ни когда он требовал вернуть ленту, ни…
– Никто, местный сумасшедший, – выпалила Окида. Безумно не вовремя, но щеки загорались. – Ичи!
Он не обернулся. Скорее всего, только его взгляд и удерживал канбаку. Те уже перегруппировались, раскидали с дороги трупы товарищей. Окида быстро посчитала: восемь, десять. Да почему… откуда… зачем их пригнали так много? А впрочем, брат, похоже, был прав.
Амнистия. Конечно. Срок ее годности кончился, как кончается у хлеба, рыбы, фруктов и прочих вещей, которые Желтая Тварь не ценит. Может, чтобы поймать беглого косё, и хватило бы десяти человек, особенно если не знать, как он сражается… Но вот одолеть двух верных воинов наместника так вряд ли возможно, и уж это Желтая Тварь понимает.
– Они за нами пришли, – пробормотала Окида. Харада уставился на нее. – Не меньше, чем за ним. – Она кивнула на Мэзеки, уже раскручивающего цепь. – Ловят трех карпов сразу! Ведь даже если бы сговора и не было, нас можно в нем обвинить.
Харада сплюнул, Мэзеки весь подобрался. Ичи Ру впереди точно почувствовал их гнев. Он молниеносно оглянулся, и глаза его ярче сверкнули алым. А потом он коротко велел:
– Уходите. Немедленно уходите. Окида Сэки, слышишь?
Харада рванул к нему с каким-то возражением – что-то про вину, про то, что не может бросить все так. И про «Да что тебе надо от моей сестры?», разумеется. Ру ответить не успел, а может, и не собирался – так или иначе, канбаку бросились снова, сразу четверо, и в воздухе свистнул меч, а в следующий миг у Окиды из легких опять вышибли весь воздух: спина брата врезалась ей в грудь, и оба они не упали только потому, что поблизости была стена.
– БЕГИТЕ! – рыкнул Ичи Ру.
В этот раз он обернулся мельком, так неестественно и изломанно, словно кто-то попытался свернуть ему шею. Очередной канбаку скрестил с ним клинки, этот бился неплохо, и под его напором Ру проехал подошвами по камням. Хвост взметнулся, самоцветная лента блеснула в лунном свете. Но блеск глаз казался еще ярче. И не сулил ничего хорошего.
– Бегите, – повторил он тише, когда лица его Окида уже не видела. Клинки заискрили. – Или, когда они все закончатся, я убью и вас.
Возможно, Харада просто смыслил в чужих интонациях больше, чем она, а возможно, счел предложение правда разумным. Окида не успела среагировать, когда брат, сунув за пояс оружие, опять подхватил Мэзеки, второй рукой – ее и силой поволок прочь.
– Да поставь ты меня! – завопил детеныш. Окида мимолетно поразилась его благоразумию: он кипел, но даже не брыкался. – Поставь, ты что, не видел, я бегаю получше тебя, дурень!
– Сам дурень, – пропыхтел Харада, но послушно выпустил его и пихнул в спину. – Давай! Давай! Думаю, у океана еще чисто.
Окида была согласна. Бежала покорно, заставляла себя не оглядываться. Но она все еще это слышала – танец меча, с легким треском и шорохом рассекавшего чужую одежду, плоть и кости; рев пламени; гневные вопли и стоны боли. Ноги подгибались, а руки, сжимавшие саи, дрожали и потели. О боги… Этот предсмертный шум… если она подпустит его слишком близко, то вообще не сможет бежать дальше. Мир дрогнул. Но Окида сумела в нем удержаться.