Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 31
Какая же чушь. Окида скорее вскочила. По протянутой ладони она лишь мазнула взглядом, опять обратив внимание на дурацкий наруч с тонкой пластинкой из металла; второй такой же – на левой руке. Мда… она бы поняла, если бы они как-то хитро задействовались. Но безделушки? О эти мирные… они часто цепляли на себя бесполезный хлам. Вроде бронекорсетов, защищавших лишь небольшую часть того, что стоит защитить в бою.
– Ты не убиваешь, да? – спросил вдруг Ру. Во взгляде читалось что-то, от чего по коже бежали мурашки. Не упрек, не сожаление. Скорее зависть.
– Нет, – так же тихо ответила она, хотя не собиралась.
– Тебе будет трудно, – это он почти сплюнул, уже разворачиваясь и защищая их обоих от перекрестной атаки двух канбаку. Одного оттолкнул, другого рассек. Окида кинулась на третьего, попытавшегося прорваться мимо: просто двинула ему локтем в нос, уворачиваясь от танадзаси.
– Трудностей не боюсь, главное – выбраться, – бросила она.
Сейчас она по-настоящему радовалась, что влезла в заговор – или как это назвать, переворот? – Мэзеки. Она и прежде хотела мстить: за тайи, за других товарищей, за господина – пусть слабака, но на троне он не допустил бы столь кровавых бесчинств. Теперь Окида горела изнутри вся, горела, как лишь в последнем сражении Братской Бойни. Опять разворачиваясь, она принялась искать глазами брата и Мэзеки. Нашла: синяя рюкоги и ловкая длинная цепь мелькали справа от ворот. Похоже, парни встали спиной к спине.
Ру ударил кого-то снова – отрубил голову, и Окида убедилась: с лучниками расправился он.
– Тогда за мной, – это было все, что он ответил, и Окида подчинилась.
Смахнув с лица волосы, он побежал к Хараде, она – следом, но расстояние не сокращалось. Хараду и Мэзеки оттесняли: решили загнать в ближайший угол и добить там. Окида подхватила с земли пару чьих-то сюрикенов, швырнула, попала, но брату это вряд ли помогло. Окида уже едва видела его клинок; цепь Мэзеки не мелькала вовсе, лишь серп. Расстояние слишком сжалось.
– Эй вы! Вот вам немного добра!
Это серьезно Ру завопил? Но подействовало. Кое-кто из канбаку недоуменно обернулся, отвлекся. А он, еще не приблизившись, со свистом взмыл в воздух, вскинул меч – и все с милой улыбкой, но пустыми глазами. Миг – и он упал в толпу. Опрометчиво, ведь многие успели поднять клинки. Окида готова была зажмуриться: нелепые смерти тех, кто много возомнил о своем мастерстве, она ненавидела, всегда становилось невыносимо стыдно, будто так идиотски сдохла она. Но, падая, Ру сделал неуловимое движение – изогнулся как кошка, – и, когда приземлился, на дорогу рухнуло сразу шесть канбаку, с длинными ранами поперек груди. Словно удар хлыста, а не взмах меча. Хотя Окида вообще ничего заметить не успела.
Харада выругался, а несколько кан, теснивших их с Мэзеки, отпрянули. Парни тут же рванули Окиде навстречу, отступая подальше от опасного тупика между домами. Когда Харада поравнялся с Окидой, она почти услышала, как бьется его сердце. Разгоряченная спина прижалась к ее спине.
– Я потерял наши вещи! – пожаловался он.
– И это все, что тебя волнует? – возмутился Мэзеки.
У него под глазом темнел синяк, но в остальном – в противоположность Хараде, напоминавшему побитого пса, – ни ссадины.
– Это важно, там мои любимые рюхиби в цветочек, – шепнула Окида, просто чтобы голова не поплыла.