Жаркие пески Карая - стр. 42
– Давай, изумрудная, что встала, как телка, вишь проход узкий.
Аленка отпрянула от калитки, украшенной гирляндами из полевых цветов – от массы туго сплетенных трав проход во двор, действительно стал узким, да его еще наполовину перегородил стол, под которым, по задумке хитрущей тетки Анны должны были проползать не отгадавшие загадки гости. На этой свадьбе вообще было много интересных смешных задумок – веселые друзья Прокла, которых за это время появилось немало, постарались на славу. Чудной вихрастый, похожий на молодого дятла тамада сновал туда-сюда с такой скоростью, что из под его начищенных, видно, до блеска ботинок поднимались клубы горячей пыли, и цвет их стал неясным – то ли черным, то ли серым. Он иногда останавливался, с сожалением поглядывал на свои ступни, неуловимым движением сбрасывал один ботинок, ногой в носке протирал второй, менял ноги, а потом снова продолжал свой путь. Несколько девчонок в кокошниках и узорчатых юбках, спрятавшись за пышным кустом сирени пытались спеться шепотом, но получалось шипение, как у стайки гусынь, и они хихикали, толкая друг друга в бок, кокетливо поправляли свои короны.
– Сама ты телка. Повежливее, ишь разошлась.
Аленка сердито глянула на Зару – совсем юную цыганку, появившуюся в семье соседей недавно, невесть откуда взявшуюся, нахмурилась было, но от вида этой смуглой красавицы, сияющей в свете яркого полуденного солнца всеми красками лета, у нее немного отхлынуло с души, она улыбнулась
– Тебе-то туда зачем? Там сейчас невеста с женихом выходить будут, я даже не пошла. Выгонят.
Зара свела сердито узкие черные брови, крошечная красивая складочка легла на смуглом лбу, чуть смяв идеально упругую кожу, глянула черными глазищами, как ожгла.
– Еще чего! Выгонят! Мы с Джурой пляшем на свадьбе, нам денег дадут. Вот тот, носатый, видала? Тот что землю ногой гребет, как кура с яйцом. Вот он. Джура там уже, я опоздала, а ты стоишь тут, все перегородила. Пусти.
Проскочив мимо Аленки, Зара крутнулась, вдавив каблучки красных туфелек в разогретую землю, юбки метнулись, на мгновение став колоколом, но она прижала их руками, звякнула браслетами, снова повернулась к Аленке.
– А я знаю, почему ты такая сердитая. Хочешь погадаю? Руку давай!
Аленка неожиданно для себя послушалась, протянула руку. Зара поводила щекотно пальчиком по ее ладони, потом подняла свои горячие черные глазищи, хмыкнула.
– Не поверила б, коль его руку не видала. Дорога к дороге. Не боишься, сапфировая, чужую жизню ломать?
Аленка ничего не поняла. Ей вообще все эти гадания были ни к чему, она резко отняла руку, непроизвольно оттерла ее о платье. Зара помолчала, потом повернулась и шмыгнула во двор.
– Что, зернышко, прорастешь скоро травой гибкой? Вон, заневестилась. Еще немного, замуж пойдешь.
Бабка Динара! Стоит подбоченясь, зыркает на нее из-под очков, не бабуся – настоящая реликвия, как будто вылитая из старой бронзы. Аленка вдруг так обрадовалась старухе, как родной, подскочила к ней, прижалась на секунду к сухому , как ветка телу.
– Баб Дин. Чего она! Какую жизнь, что несет-то?
Бабка погладила невесомой ручкой Аленку по голове, шепнула тихонько.
– Они всегда так, Ленушка, лепят, не знай чего. Не слушай. Чужую жизнь не сломать, коль она не высохла сама, как прутик сломленный. Не выйдет. А засохшую не спасти. Новую только начать. Иди.