Завтра начинается сегодня - стр. 4
Лена кивнула, но её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем обычно. Она была слишком мала, чтобы понимать его тревогу, но слишком чутка, чтобы её не заметить. Алексей отвернулся, чувствуя, как тишина между ними наполняется чем-то большим, чем слова.
За окном дроны продолжали свой танец. Их гул, низкий и ритмичный, проникал сквозь стекло, вплетаясь в его мысли. Что-то в этом звуке было неправильным – не просто механическим, но живым, словно машины шептались между собой о тайнах, которых он не знал. Алексей вспомнил, как однажды спросил коллегу, почему дроны издают этот гул. "Побочный эффект синхронизации," – ответил тот, пожав плечами. Но Алексей не верил. Это был голос контроля, напоминание, что свобода давно стала иллюзией.
Он надел линзу, и поток новостей хлынул в сознание:
– Внимание, жители. Протесты в Сингапуре против внедрения "эмо-фильтров" подавлены силами "ЗАСЛОН". Мир восстановлен. Потери минимальны.
Минимальны. Слово повисло в воздухе, как дым. Алексей выключил линзу, ощутив холодок, пробежавший по спине. Протесты. Он слышал о них краем уха – шепотки коллег, обрывки слухов. Люди где-то там, за океаном, ещё сопротивлялись, ещё верили, что могут вырваться из-под власти корпорации. Но здесь, в этом городе, сопротивление давно угасло, растворилось в удобстве и безопасности, которые "ЗАСЛОН" продавал как спасение.
Алексей смотрел на Лену, которая доедала кашу, напевая что-то под нос. Её голос, тонкий и чистый, был единственным не подчиняющимся машинам. И в этот момент он впервые задал себе вопрос, который раньше боялся озвучить: что, если прогресс – это не движение вперёд, а падение в пропасть? Что, если технологии, которые он создаёт своими руками, не спасают, а порабощают? Мысль была тяжёлой, как камень, и он не знал, сможет ли нести её дальше.
– Пап, ты опять грустный, – Лена отложила ложку и посмотрела на него, прищурившись. – Это из-за работы? Или из-за мамы?
Он вздрогнул. Её слова, такие простые, резали глубже, чем он ожидал.
– Нет, малыш, – соврал он, заставив себя улыбнуться. – Просто думаю, как сделать день лучше. Для нас с тобой.
Она кивнула, но в её глазах мелькнула тень – не детская наивность, а что-то взрослое, острое, как понимание. Алексей встал, взял её за руку и повёл к выходу, стараясь не смотреть на дронов за окном. Но предчувствие, холодное и неотвратимое, уже поселилось в нём: сегодня что-то изменится. И он не был уверен, готов ли к этому.
Дверь квартиры закрылась за ними с мягким шипением, и они шагнули в коридор, где свет панелей автоматически подстраивался под их движения. Лена крепко сжимала руку Алексея, её маленькие пальцы были тёплыми и чуть липкими от утренней каши. В лифте, бесшумно направившемуся вниз, она прижалась к его ноге, глядя на своё отражение в зеркальной стене. Алексей поймал её взгляд и заметил, как она нахмурилась, словно пытаясь разгадать что-то в его лице.
– Пап, а ты носишь "эмо-фильтр"? – спросила она вдруг, её голос эхом отразился от металла.
Он опустил глаза, чувствуя, как вопрос впивается в него острее, чем следовало. "Эмо-фильтр". Маленький чип, вживляемый под кожу, обещал избавить от боли, сомнений, гнева – всего, что делало человека человеком. Большинство его коллег носили их, хвастаясь ясностью мысли и спокойствием, будто это было высшее достижение. Но Алексей никогда не соглашался. Не потому, что не верил в технологию – он сам помогал её разрабатывать, – а потому, что боялся утратить то немногое, что ещё связывало его с самим собой.