Завтра начинается сегодня - стр. 6
Капсула тронулась, унося их в сердце города, где возвышался небоскрёб "ЗАСЛОН" – стеклянный монстр, чьи окна отражали серое небо и тени дронов. Алексей смотрел на дочь и думал: что, если она права? Что, если машины действительно злятся – или, хуже, учатся злиться? И что, если он, своими руками, дал им эту силу? Мысль была тяжёлой, как цепи, и он чувствовал, как они затягиваются вокруг него с каждым шагом в этот новый день.
В линзе мигнуло сообщение от Елены Марковой, его начальницы: "Совещание в 9:00. Будь готов. Сегодня решаем будущее". Алексей выключил устройство, но слова остались висеть перед глазами. Будущее. Он боялся, что оно уже наступило – и что он сам его не узнает.
Капсула скользила по монорельсу с едва уловимым гудением, унося их сквозь лабиринт стекла и бетона. За окном мелькали фасады зданий, усеянные экранами, транслирующими улыбающиеся лица и слоганы "ЗАСЛОН": "Живи без страха. Доверяй нам своё завтра". Алексей смотрел на них, чувствуя, как в груди нарастает тяжесть. Эти слова были не обещанием, а приговором – мягким, обёрнутым в иллюзию заботы, но оттого ещё более пугающим. Лена прижималась к стеклу, её дыхание оставляло маленькие облачка на холодной поверхности, а пальцы рисовали невидимые узоры.
– Пап, смотри, там человек с крыльями! – воскликнула она, указывая на рекламный голограмму: фигура в белом костюме парила над площадью, демонстрируя новый имплант для "усовершенствования тела".
Алексей кивнул, но его взгляд задержался на толпе внизу. Люди поднимали головы к голограмме, их глаза блестели – не восторгом, а пустотой, той самой, рождающейся из "эмо-фильтров". Он вспомнил, как однажды спросил коллегу, зачем рекламировать то, что и так купят. "Потому что они не выбирают, – ответил тот с усмешкой. – Они просто делают, что велят". Тогда Алексей отмахнулся, но теперь эти слова возвращались, как эхо, от которого не спрятаться.
Капсула остановилась у детского центра – стеклянного куба с яркими вывесками: "Ваши дети – будущее технологий". Алексей помог Лене выйти, поправляя её рюкзачок с эмблемой "ЗАСЛОН" – даже здесь корпорация оставляла свой след. Вокруг суетились родители, большинство с линзами, отдающие команды своим детям через невидимые интерфейсы. Одна женщина, не отрываясь от голографического экрана, бросила дочери: "Не забудь урок по синхронизации с ИИ. Это важно". Девочка, лет восьми, кивнула с той же механической точностью, что и дроны над головой. Алексей сжал руку Лены чуть сильнее, чем нужно.
– Ты ведь не забудешь про меня, да? – спросил он, опустившись на корточки, чтобы встретиться с ней взглядом.
Лена закатила глаза, но улыбнулась.
– Пап, я же не робот. Я всегда про тебя помню.
Её слова кольнули его теплом и болью одновременно. "Не робот". Пока нет. Но он знал, что центр, куда она идёт, будет учить её обратному: растворяться в машинах, становиться их продолжением. Он сам видел учебные программы – виртуальные классы, где дети управляли мини-дронами, учились "чувствовать" через импланты, принимали технологии как вторую природу. "ЗАСЛОН" называл это прогрессом. Алексей всё чаще думал, что это конец.
– Хорошо, – он потрепал её по щеке. – Тогда до вечера, принцесса. И не спорь с дронами, если они вдруг заговорят.
Лена засмеялась, но в её смехе мелькнула искренняя тревога. Она обняла его, прижавшись на мгновение, а потом побежала к дверям центра, где её ждала учительница – молодая женщина с бионической рукой, поблёскивающей в утреннем свете. Алексей смотрел ей вслед, пока стеклянные двери не сомкнулись, отрезая Лену от него тонкой, но непреодолимой гранью.