Запрещенные друг другу. Обнуление чувств - стр. 29
— Это пока неизвестно! — предостерегла его хрипловато, потирая грудь. Бурлящая кровь клекотала где-то у горла, не позволяя сделать вдох.
— Да без разницы. Ты написала, что разочаровалась в нем во всех смыслах, решив, что лучше вернуться под крыло любящего мужа и благополучно всё забыть от греха подальше.
Качая головой, я отвернулась к окну, будучи не в силах считывать насмешливый взгляд. В сердце то и дело впивались тысячи иголок от ощущения непоправимого, а по спине, не смотря на пылающий изнутри жар, холодными волнами бежал панический ужас.
Зачем он так? Меня и добивать было нечем, но он всё равно нанес сокрушительный удар. Вал и так меня возненавидит, когда очнется. Разочаруется. Отвернется. Так не поступают с любимыми. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что когда-нибудь я смогу вернуться к нему и всё объяснить. Пускай между нами не будет прежних отношений, но я хотя бы попытаюсь попросить прощения и рассказать правду.
Не верю, что Вал отвернется, не захотев узнать всей правды. Он не такой. Даже если разочаруется и потеряет всякий интерес – по-любому не успокоится и найдет меня. Хотя бы для того, чтобы презрительно плюнуть в лицо. Хотя бы ради этого.
И словно в наказание за тайные надежды и чаянья, на мое бедро опустилось что-то прохладное. Встрепенувшись, хотела сбросить обнаглевшие пальцы… и застыла в немом возмущении, увидев, что это не мужская рука, а всего лишь паспорт.
Раскрыв для достоверности нужную страничку, подалась к лобовому стеклу, рассматривая в свете мелькающих фар свою фотографию. Хоть что-то хорошее. Правда, я так и не поняла, зачем было его забирать, и уже собралась высказаться по этому поводу, пока вспыхнувшая фарами встречка не осветила полностью всю страничку.
Что? Какая ещё Петрунина?
***
— Это что такое? — ткнула Глебу в рожу документ, будучи на грани срыва.
— Твоя новая фамилия, — ответил равнодушно, как ни в чем не бывало, продолжая гипнотизировать дорогу. — Нравится?
— Какая, к чёрту, Петрунина? Нельзя так просто стереть человека, только потому, что тебе взбрело в голову изгадить мне жизнь. Есть Саша, в конце концов, и ты не имеешь права так распоряжаться моей жизнью.
Глеб потянулся к бардачку и извлек ещё два документа. Я потянулась к ним дрожащими пальцами и с замершим сердцем принялась за изучение предоставленной информации. У Глеба тоже была другая фамилия. Не Петрунин. Мартынов. Означало ли это мое освобождение от брака? Наверное, да, если судить по новым документам. Хоть что-то хорошее. А вот свидетельство о рождении сына пришлось перечитать несколько раз.
Это что сейчас было?
— Как так? — прошептала заторможено, пытаясь разобраться в изощренных ходах мужа. В графе родителей числилась новая фамилия Глеба, но матерью там значилась абсолютно левая фамилия. Даже не Петрунина. Я понимала, зачем он подменил паспорта, правда. Но со свидетельством был перебор. — Ты… ты и правда еб*нулся? — похолодела, не решаясь представить, насколько велики его связи, чтобы вот так просто подтасовывать документацию.
— Фу, Юля, как бескультурно. — Глеб вовсю наслаждался ночной прохладой, высунув руку в опущенное окно, и насвистывал незатейливую мелодию, играя на моих расшатанных нервах пуще прежнего. — А ещё с высшим образованием. Позор. Ну, ну, не кипятись, — кивнул на мой живот, улыбнувшись. — Успокойся. Дыши глубоко. Беременным нельзя нервничать. Вот так… Умничка.