Запрещенные друг другу. Обнуление чувств - стр. 28
Он резко ударил по тормозам, отчего я едва не влетела в лобовое стекло. Спасибо, ремень безопасности уберег. Недавняя оторопелость куда-то запропастилась и меня заколотило от страха. Сначала затряслись руки, а затем и плечи. Это ведь не то, о чем я подумала?
— Друзья? — взревел муж, увалив калачищами об руль. Гримаса боли исказила спокойное лицо, потухший взгляд зажегся неконтролируемой ненавистью. — Знаю я твоих «друзей». На возвращение к Дудареву надеешься?
Я вжалась в сидение, вцепившись со всей силы в ремень.
— Тут даже без вариантов, Юль. Не примет он тебя. После того, как ты отвернулась… — Задышал громко, рвано. Я и сама задышала в такт с ним, чувствуя себя разложенным на бархате мотыльком. Крылья уже пришпилены к ткани. Остался последний рывок, тот, после которого беспроглядная тьма. А она будет, тьма эта, я уже её чувствовала. Уже непроизвольно скулила, обмирая от уготовленной участи. — На хрен он тебя пошлет. А знаешь почему? Знаешь?.. Потому что не простит. Я бы точно не простил. И он не простит. Сколько раз ты юлила от него, м? Наверное, столько, сколько и от меня. Я и представить не мог, что ты настолько непостоянна. Но я прожил с тобой двенадцать лет. Только вдумайся… двенадцать гребаных лет, а он… Вы ведь даже толком не трахались. Так, пару раз, — рассмеялся с болью, не отрывая от меня глаз. — Зная характер Дударева, сомнительно, что он захочет тебя. Хотя… ему не впервые подбирать после меня.
Я вскинула на Глеба шокированный взгляд, продолжая надсадно дышать.
— Ты о чем? — похолодела, уже не зная, что и думать.
— Не важно, любимая. Я всего лишь хотел сказать, что в третьего раза не будет. Не станет он трахать тебя после меня. Не тогда, когда бросила, оставив подыхать. М-м-м… какие страсти, да? Не хочешь написать роман? Даже голову не придется ломать – всё действующие лица на виду. Кстати, — приподнялся, извлекая из заднего кармана подаренный Валом мобильный, — я тут решил чуток попрактиковаться и написал кое-кому прощальное письмо.
— Отдай! — рванула к нему, надеясь забрать телефон и болезненно застонала, подавшись назад. Проклятый ремень.
Глеб, сволочь, только этого и ждал: взял и швырнул телефон в открытое окно, прямиком под колеса проезжающего в этот момент дальнобоя. Честно? Я думала, он его уже давно выбросил или сломал, но чтобы вот так показушно, играя на нервах… Не ожидала.
— Ты больной? — набросилась на довольную рожу с кулаками, после того, как совладала с ремнем. — Что ты ему написал?
Глеб и не думал уворачиваться, наблюдая за моими потугами причинить ему боль. Да и где взяться силам, чтобы ощутимо засадить по этой самодовольной ухмылке?
— Всего лишь правду, Юляш. Что случившееся с Мариной открыло тебе глаза. Что винишь себя в случившемся. Ты же винишь себя? — завел двигатель, продолжая игнорировать мои удары.
Обессилено фыркнув, я откинулась на кожаную спинку сиденья. Дура! Если и чувствовала вину, то она осталась в прошлом. Уверенна, Марина не упустит момента сблизиться с Валом, изображая из себя жертву. Ч-чёрт…
— Ай-яй-яйй, вот видишь, людям свойственно меняться. Сегодня у вас любовь до гроба, а завтра бац! — хлопнул в ладоши, ненадолго выпустив руль, — И всё, совсем другие приоритеты. А если ещё и ребёнок окажется от меня – вообще без вариантов, — потрепал меня по волосам, демонстрируя отличное настроение.