Запрещенные друг другу. Обнуление чувств - стр. 25
Чёрт. Ни с того они начали. Нужно было сразу озвучить условия, рассказав об неутешительных прогнозах.
— Дудареву пророчат инвалидность, и это если выйдет из комы, — сказал глухо, поморщившись. Живучая, с*ка. — Зато Марина очнулась и сейчас рядом с ним. Держит за руку, не отходит ни на шаг. Идиллия. Слышал, не только ты в положении. Оказывается, у вас один бык-осеменитель. — Глянул на Юлю и увидел, как задрожали искусанные губы. Вот-вот заплачет. Глаза в мгновение заволокло солёной пеленой.
— Я тебе не верю. К нему никого не пускают.
— А мне похер, веришь ты или нет. Я недавно разговаривал с Людкой, звонил узнать, как там Марина, и она рассказала, как сам Студинский дал добро пропустить влюбленную дурочку к нему в палату. Кстати, она и про вашу встречу рассказала. Молодец, — заиграл желваками, возвращаясь в прежнее состояние. — С угрозой выкидыша, через весь город… А ещё утверждаешь, что не эгоистка.
Юля нахмурилась, пытаясь скрыть промелькнувшую на лице боль. Конечно, задело. Хотелось спрятать и ревность эту неуместную от слова «совсем». И зависть. Боже, нашла к кому ревновать! И всё же…
Взяв эмоции в жесткую хватку, наигранно улыбнулась. Ей тоже было чем крыть. Уезжать она не собиралась, а вот побороться за сына никогда не поздно.
— Я знаю, что ты замешан в покушении на Вала и если ты действительно заботишься о Саше, то отдаешь его мне, а сам уедешь из города. Иначе клянусь, я пойду в милицию и обо всем расскажу.
Зря она это сказала. Глеб не то, что озверел, он обезумел. Грубо схватил её за руку и, стащив с крыльца, поволочил за собой к проезжей части.
Юля едва поспевала перебирать ногами, повиснув на сильном предплечье крепкой хваткой.
— Валяй! — подтолкнул её к зебре, отрывая от себя руки. На светофоре загорелся зелёный и столпившийся на обочине люд хлынул на проезжую часть, изредка бросая в их сторону заинтересованные взгляды. — Чего стала? — навис сверху, перейдя на зловещий шепот. Шантажировать его надумала? Так силенок не хватит. — Иди! Наваяй им там заявление. Опозорься, как следует, а потом ещё засветись перед Матвеем, чтобы уж наверняка взял на мушку.
— Я не собираюсь прятаться! — огрызнулась, понизив голос. — Иди и сам разбирайся со своим Цыгановым. Ты во всем виноват, не я! — ткнула пальцев в окаменевшую грудь, трясясь от негодования. Какой же Глеб всё-таки… больной на всю голову. Сам влез в дерьмо, а отвечать должна вся семья. Нормально получалось: устранил соперника, ещё и её планировал удерживать рядом, продолжая шантажировать сыном.
— Думаешь, мне по приколу оставлять дом, в котором я прожил двенадцать лет? — ощетинился Глеб, рывком забрав Юлю с проезжей части. Автомобильный поток возобновил движение, перекрыв пути к отступлению.
— Тогда зачем это всё? — вскинула на него заплаканный взгляд, находясь на краю эмоционального срыва. — Зачем, Глеб? Отпусти, а сам уезжай. Живи в свое удовольствие. Я его люблю, понимаешь? Его… — произнесла и замерла, тут же зажмурившись. По позвоночнику побежала нервная дрожь. Не того, что ударит, боялась. Нет. Ненависти вспыхнувшей в его глазах испугалась.
Глеб вроде и на лице не изменился, но воздух вокруг них вмиг наэлектризовался. Стало реально страшно. От всей его фигуры шла ощутимая, звериная ярость. Совладал с ней благодаря нечеловеческим усилиям и разорванной изнутри щеке.