Записки одессита: часть вторая – послеоккупационный период - стр. 11
В удачные дни мы с корешами заходили в забегаловки, коих в Одессе развелось видимо-невидимо. Мы, пацаны, гордо пили сухое столовое вино наравне с взрослыми ханурями. Было интересно узнать, о чем они думают. Как выяснилось, ни о чем хорошем они не думали.
Алексей Юрьевич Чайка
Учитель русского языка и литературы Алексей Юрьевич Чайка, коренной одессит, до революции окончивший Новороссийский университет, начинал свою трудовую деятельность в царской гимназии. Нас учить он стал в седьмом классе.
А. Ю. Чайка был уверенные в себе интеллигентом, из тех, кого на то время почти не осталось. Этот культурнейший человек каким-то чудом избежал репрессий. Он любил русскую литературу самозабвенно, а преподавал ее так, что класс замирал, слушая монологи персонажей Гоголя, Чехова и Достоевского.
Отдельные отрывки произведений Алексей Юрьевич читал в лицах, входя в образы героев. Уроки-спектакли проходили перед нашими горящими глазами, и нам хотелось читать самим. Он был предельно деликатен в общении с учениками, учил не заучивать, а осмысливать. Иногда читал произведения, которых не было в школьной программе. Он нас ни о чем не предупреждал, а мы не знали, чем рисковал наш учитель.
В девятом классе Алексей Юрьевич обратил внимание на то, что я пишу безграмотно, с большим количеством грамматических ошибок. Он назначил мне переэкзаменовку на осень. Вернее, назначил он ее себе. Ежедневно мне приходилось ходить к нему домой – писать диктанты. Мне тогда и в голову не приходило, что такое отношение к хулиганистому школьнику выходит за рамки обычных учительских обязанностей. Я считал нормальным, что меня пытаются чему-то научить.
Советскую литературу согласно школьной программе, изучали по произведениям писателей, пропагандировавших руководящую роль партии. На день рожденья сестра подарила мне «Поднятую целину». Только я ее прочитал, как на одном из уроков была предложена тема – руководящая роль партии в романе М. А. Шолохова «Поднятая целина».
Я задумался. Семен Давыдов – сын пьющей проститутки, не знавший отца – лучший коммунист. Конечно, родственных связей с кулаками-казаками он не имел. Происхождение ничем не запятнано – пролетарий настоящий…
Вспомнил одесских пьяниц, проституток, танцующих и поющих хриплыми голосами на Привозе и подле него – это скольких же они могли нарожать таких Давыдовых! Пусть и под другими фамилиями…
Моих ровесников, живших с «веселыми мамами» в школе было немало: «Волёдя». «Боцман», «Мишутка»… Их следовало согласно логике готовить к поступлению в партию без всяких кандидатских стажей и рекомендаций. И матерились они славно – качество ценное для руководителя любого ранга. А пацанов этих не принимали даже в пионеры и комсомольцы.
– Толик, а ты почему не пишешь? – прервал мои раздумья Алексей Юрьевич, увидев чистый лист на парте.
Я собрался и стал излагать прописные истины о тем, кто и как мешал строить Денису Давыдову светлое будущее.
Жил самый человечный учитель в Театральном переулке, во втором номере, на втором этаже парадной справа от подъезда. Совсем недалеко, в № 12, был ресторан «Норд», во дворе которого мне доводилось слышать песни Петра Лещенко. Алексей Юрьевич рассказывал, как время оккупации пару раз бывал там, и о том, что есть во время концертов не разрешалось.