Записки нечаянного богача – 4 - стр. 19
– Ну чего ты буксуешь, Дим? – хмуро буркнул в другое ухо Головин.
– Мысль в голову пришла, не поверишь, – задумчиво проговорил я, останавливая всю процессию и поворачиваясь к замершей блондинке. Блин, ну вот что надо иметь в голове, чтобы при гуталиново-чёрной коже выпрямлять волосы и красить их в белый?
Она смотрела на меня с тревогой, но очень внимательно. А внутри в это время прозвучала задумчивая фраза реалиста: «Ну, это нормально!». Причём, голосом актёра Владимира Машкова в роли Кирилла Мазура из «Охоты на пиранью». И, клянусь, я прям слышал, как заскрипели шестерёнки у него в голове. Тьфу ты, у нас, то есть, в голове! Но вот что именно ему показалось нормальным, да так, что аж обрадовало – пока и представления не имел.
– Конечно не поверю! – вернул меня к реальности и оставленному на полуслове разговору Тёма. – в твою голову мысли приходят умирать! Причём, в страшных судорогах, как папа одного турецкоподданного. И будет редким чудом, если мирняк при этом не зацепит!
– За мирняк не поручусь, но дружественный огонь гарантирую. Не дави мне на нервную почву, военный! Ты у того дружественного огня, поди, тоже греешься – кто мой самый лучший сосед слева в Чипионе? – остановить начавшего брюзжать Головина могла только наглая, бронебойная, железобетонная аргументация. А Илюха смотрел на нашу перепалку с каким-то затаённым интересом. И вряд ли его интересовал портовый город в Испании. А вот то, как какой-то странный штатский ломал всё представление о стальном приключенце, с которым вряд ли кто-то позволял себе так разговаривать – это было явно более занимательным.
– А чойта только слева? – опешил Артём, забыв ругаться.
– Потому что справа самый лучший – Серёга. Прислони меня к дереву, надо вопрос один решить, – попросил я. И был тут же молча придвинут к стволу того раскидистого зонтика, под которым сидели Умка и Мэри, когда я очнулся.
– Илюх, переведи, пожалуйста ей, – попросил я морпеха. Тот кивнул, при этом прищурившись ещё хлеще Головина.
– Мотэ Мдого! – начал я торжественно. Девчонка, услышав имя, которое вряд ли знал кто-то, кроме её самых близких родственников, дёрнулась всем телом и едва не брякнулась снова на коленки, хорошо – Тёма подхватил.
– Мсанжилэ, Мать Куду, направила меня сюда, зная, что Качвано Пэндо меньше, чем через час сбросит тебя с вершины, – продолжал я. Стараясь не сбиваться на вытягивающиеся лица диверсантов, синхронно забывших про фирменный прищур. Из-за разошедшихся в стороны привычных морщин, в глубине которых кожа не была такой кирпично-загорелой, Илюхино лицо стало похоже на маску какого-то героя комиксов. Или енота. И переводил он, кажется, как гугл-переводчик – чисто механически.
– Ты сильно огорчила Мать Куду, девочка. Но она не оставила тебя, не бросила так, как ты её до этого. У нас был один-единственный, малюсенький, призрачный шанс вытащить алмазную шерстинку из шкуры Великого Льва. И мы достали её.
На тройку застывших напротив меня смотреть можно было вечно, наверное. Услышав, видимо, про льва из уст морпеха, девушка вовсе ослабла в коленях, повиснув, рыдая, на руке Головина. Который вряд ли обратил на это внимание, потому что слушал меня внимательнее, чем сигналы точного времени по радио «Маяк». Умка, больше похожий сейчас на негатив крайне удивлённого тигра в этих неожиданных белых полосах, продолжал переводить, как заводной. В смысле, как неживой.