Забери мою боль - стр. 30
— Гром, ты сопли пожевать пришел? И да, естественно, я знал.
— Просто чего-то вспомнилось, — улыбнулся натянуто, — она снова водит, сама.
— Давно ты встал? — прямо поинтересовался Макс, он вообще никогда не отличался деликатностью. Да и зол был, должно быть, имел на то полное право.
— Впервые чуть больше трех месяцев назад, — равнодушно ответил Громов.
— А прозрел?
— Полгода назад.
— И все это время молчал?
— Что ты хочешь от меня услышать? Что я, по-твоему, должен был делать? Орать от радости и звонить всем подряд, смотрите, я снова вижу и больше не сру под себя?
— Хотя бы так.
— Я не был уверен, что это не временное улучшение перед окончательным концом. Знаешь, есть в медицине такое состояние… — он остановился, нахмурился, словно силясь вспомнить, — черт, я опять забыл это заумное название, суть в том, что человеку внезапно становится легче, кажется, что все самое страшное уже позади, а потом организм отказывает, и наступает внезапный конец. Так вот, никто не был уверен, что я пойду на поправку, каждый день я думал, что вот-вот отдам Богу душу, а он чего-то не захотел ее забирать.
— Ты здесь уже две недели, что мешало тебе приехать раньше?
— Следил? — Дима откинулся на спинку стула и сделал еще одну затяжку.
— За Юлей, — кивнул Макс, — сложно не заметить хвост.
— Я видел, что ее охраняют.
— Естественно, ее охраняют, она моя сестра.
— Почему она живет отдельно? — поинтересовался Дима.
В глубине души он, конечно, знал ответ. Все из-за него, все, черт возьми, из-за него.
Если бы тогда, почти три года назад он не сорвался, не позволил себе больше, чем следовало, Юле не пришлось бы испытать эту разрушительную, скручивающую внутренности боль. Ее чувства, какими бы сильными они ни были, со временем бы угасли, разбившись о твердую стену его к ней «безразличия». Все было бы иначе.
— Потому что она так решила.
— А Тойский? — каждое слово давалось ему с трудом, словно глотку раскаленным свинцом наполнили.
— А что Тойский?
— У них серьезно? — силясь, выдавил из себя Дима.
— Можешь спросить об этом ее, — не без ехидства в голосе оборонил друг.
— Выключи козла, я прекрасно понимаю, как сильно в глубине души ты меня ненавидишь, поверь, я и сам прекрасно справляюсь.
— Не неси чушь, — разлив по рюмкам прозрачную жидкость, Макс опрокинул еще одну стопку. — Ты обосрался, Гром, сильно обосрался, но я никогда тебя не ненавидел. А насчет отношений Юли с Игорем, я в них не лез, мне тебе ответить нечего. Так уж вышло, что сестренке нелегко общаться с семьей, мы ее выбор стараемся уважать.
Дима слушал, молча таращась в стену за спиной Макса и медленно задыхался. Нечего ответить, как же. Все он знал, просто старался сгладить углы. Да и разве не этого хотел сам Громов? Разве не хотел он, чтобы Юля продолжала жить, чтобы его забыла? Она и продолжила. А он всего лишь болезненное прошлое, человек, принесший ей лишь разочарование и бесконечную боль. И правда, зачем он приехал? С какой целью? На что надеялся? Вымолить ее прощение? Что-то исправить? Смешно. Господи, как же убого это звучало даже в его собственных мыслях.
Лучшее, что он может сделать для нее — никогда не появляться в поле ее зрения. Дать ей возможность быть счастливой. А он… Да к черту.
— Я тебя понял, ладно, я, пожалуй, поеду.
— Поедешь?