Янки при дворе короля Артура - стр. 22

Но сэр Гарет ударил его по левой стороне шлема, так что он закачался во все стороны и упал бы, если бы люди не поддержали его. «Поистине, сказал король Артур, этот рыцарь нескольких цветов хороший рыцарь». Тогда король позвал сэра Лаунселота и просил его сразиться с тем рыцарем. «Сэр, сказал Лаунселот, по совести моей я не могу сражаться с рыцарем, который работал так много сегодня. Когда рыцарь так много сделал в один день, не подобает другому рыцарю отнимать часть его заслуг. Вероятно, дама, за которую он сражался сегодня, присутствует здесь и полюбила его больше за то, что он совершил столько подвигов, и, следовательно, сказал сэр Лаунселот, по моему, он заслуживает всех почестей.

В этот день произошел один небольшой, но неприятный эпизод, описание которого я в интересах государства вычеркнул из отчета священника.

Вы заметили, что Гарри очень много сражался на сегодняшнем турнире. Именем Гарри я называю Гарета. Уже это ласкательное название показывает, что я очень к нему привязан, и на это есть причина. Конечно, этим именем я называю его только мысленно, так как дворянин не мог бы допустить такого фамильярного отношения с моей стороны. Итак, продолжаю. Я сидел в особой ложе, данной мне, как министру короля. Сэр Динадан, в ожидании своей очереди выходить на арену, пришел ко мне и начал разговаривать. Он любил беседу со мной, потому что я был иностранец, и как он полагал, не успел еще прислушаться к его остротам, большая часть которых уже не возбуждала смеха ни в ком, кроме него самого. Насколько мог, я всегда старался поощрять его усилия и чувствовал к нему глубокую признательность уже за то, что он избавлял меня от одного известного анекдота, который я слышал сотни раз, и который, по несчастию, был известен ему. Этот анекдот непременно повторяется всеми шутниками Америки от времен Колумба до нынешних. Он повествует об одном лекторе юмористе, который в продолжение часа изощрялся в самых убийственных остротах перед невежественной аудиторией и ни в ком не вызвал смеха. Когда он, наконец, кончил, один седоволосый простак пожал его руку и сказал, что он никогда не слыхал ничего забавнее, но «все они удерживались от смеха, чтобы не обидеть лектора». В сущности, анекдот никогда не заслуживал особенного внимания, а между тем его повторяли десятки, сотни, тысячи, миллионы и биллионы раз и на всех перекрестках. Так легко себе представить, какие чувства возбудил во мне вооруженный с ног до головы осел, когда он выкопал вдруг из тьмы доисторических времен, из тех времен, когда не слыхали еще о крестовых походах, этот злосчастный анекдот.

Едва успел он кончить, как его вызвали на арену. Гогоча, как бес, треща и звеня, как корзинка с пустыми бутылками, вышел он из моей ложи прежде, чем я опомнился. Придя в себя через несколько минут, я открыл глаза, как раз в то время, когда сэр Гарет нанес ему страшный удар. «Надеюсь, он убит», с полусознательной мольбой прошептал я. Но на мое несчастие, еще до произнесения мною неосторожных слов, сэр Гарет налетел на сэра Саграмора ле-Дезируса и сбросил его через круп лошади. Сэр Саграмор услыхал мое замечание и подумал, что оно относится к нему.

Ну-с, а если кто-нибудь из этих господ забирал что-нибудь себе в голову, так вышибить было мудрено. Я это знал, и потому не пускался ни в какие объяснения. Оправившись, сэр Саграмор заявил, что у нас с ним еще будут кое-какие счеты, и назначил срок через три или четыре года. Место-арена, на которой было нанесено оскорбление. Я сказал, что приготовлюсь к его возвращению. Он, видите ли, собирался в крестовый поход. Рыцари отовсюду отправлялись в крестовые походы. Путешествие продолжалось обыкновенно несколько лет. Они всюду разыскивали добросовестнейшим образом гроб Господень, хотя никто из них по-настоящему не знал, где он должен находиться. Я не думаю также, чтобы кто-нибудь из них действительно надеялся найти его. Это было нечто вроде стремления к северному полюсу в наши дни, вот и все. Ежегодно снаряжалась экспедиция к Святому Гробу, а на следующий год отправлялась вторая на поиски первой. Все это была только погоня за славой, но не за деньгами. К чему им понадобилось припутать тут меня, не понимаю. Хорошо. Пока что я могу только улыбнуться.