Я жила в плену - стр. 4

Максим вдруг осознал, что все его тело мучительно затекло, несмотря на мягкое удобное кресло; он сделал глубокий вдох и расслабился.

– На рассвете родители ждали меня на том самом месте, где мы расстались. Они выполнили обещание. Сестра тихонько плакала.

Доктор незаметно взглянула на часы, стоявшие на столе у дальней стены кабинета, закрыла блокнот и улыбнулась – впервые за встречу.

– Это был наш последний сеанс, Максим. Я нахожу, что мы серьезно продвинулись и вы в моей помощи больше не нуждаетесь. Но если захандрите, сразу обращайтесь. У вас есть мой номер для неотложных звонков, можете писать на почту. Если захотите продолжить общение, я к вашим услугам…

Максим дослушивал стоя, читая сообщения, полученные во время сеанса. Он ответил доктору Катарини широкой улыбкой, пожал ей руку и устремился к двери.

Она сняла очки и спросила, нарушив ватную тишину кабинета:

– Последний вопрос, Максим, если позволите. Вам часто снится этот сон?

Он обернулся с порога и ответил:

– Это не сон – воспоминание.

Она выдохлась, пока бежала через лес к шоссе, и вынуждена была остановиться, чтобы перевести дух. Как ни странно, шум дороги успокаивал: осталось недолго.

Она растерла ладонями голые ободранные ноги, похожие на две былинки под джинсовой юбкой. Десятки мелких царапин от ежевичных колючек успели подсохнуть.

В нескольких метрах от пункта уплаты дорожного сбора нашлось место, показавшееся ей максимально безопасным; собираясь проголосовать, она вытянула руку и подняла большой палец, подав универсальный знак автостопщиков. Она пригладила длинную густую челку и одернула черную футболку. Лучше бы вырез был еще скромнее, но у нее не было возможности рыться в чемодане в поисках подходящей одежки.

Уже через несколько минут рядом с ней притормозила первая машина. Водителю оказалось не по пути, и он быстро скрылся из виду, забрав с собой частицу надежд, растворенных в воздухе этого странного утра.

Вдалеке, над острым гребнем гор, стояло холодное солнце, и молодая женщина на несколько мгновений закрыла глаза, подставила лицо бледному свету дня и сделала глубокий вдох, чтобы насладиться запахом выхлопных газов и горелой резины, приправленным ароматами леса ее родного края.

– Здравствуйте, куда направляетесь? – спросил мужчина, сидевший за рулем белой машины, перегнувшись через пассажирское сиденье.

Глубоко посаженные глазки, рот куриной гузкой – он смахивал на ночного грызуна; черные волосы с проседью на висках и круги под глазами, напоминающие выцветшие на желтой бумаге кляксы, свидетельствовали о жизни, полной забот, и хроническом недосыпе.

– Мне нужно в Тон, так что, если вам по пути и вы меня хоть немного подбросите, будет здорово, – ответила она не слишком уверенно.

– Мы поступим лучше – довезем вас до места! Мне придется сделать небольшой крюк, но я переживу. Не оставлять же вас одну на обочине.

Он улыбнулся, показав мелкие, тесно прижатые друг к другу зубы.

В кабине воняло табаком; порядок здесь явно наводили спустя рукава. Водитель торопливо убрал с сиденья стопку скрепленных листков и пластиковую коробку, – скорее всего, он брал с собой бутерброды, чтобы быстро перекусить в пути.

Она почувствовала, что добрый самаритянин рассматривает ее пустым, ледяным взглядом тускло-зеленых глаз, и внутренне поежилась. Она не стала отвечать на его улыбки, ограничилась коротким «спасибо», пристегнулась и уставилась на летящую навстречу асфальтовую ленту.