Я разные годы сближаю… - стр. 17
– Полундра, братишки! Свистать всех наверх! – закричал он и пронзительно свистнул.
Все вскочили со своих нар и в мгновение ока оказались на берегу, благо не надо было одеваться, так как спали в основном одетыми. Амур преобразился, мы никогда не видели его таким сердитым. Сильный ветер вспенил крутую волну. Уровень воды быстро поднимался, уже вплотную подступив к складам и снятым с парохода грузам. Признаюсь, ребята запаниковали.
И вот тут-то Костя, яростный и хладнокровный, взял команду на себя.
– Вставайте в цепочку!
Прежде всего он организовал спасение только что прибывших продуктов. Другую группу возглавил сам, увлёк на спасение стройматериалов.
В ту ночь он был всюду. По грудь в холодной воде – выкатывает оттуда свалившиеся бревна. На берегу – с бревном на плече. На штабеле, как на капитанском мостике, – отдавая команды. И поднял, и организовал он добровольцев раньше, чем весть о бедствии облетела все бараки. Ещё не раз мне пришлось убедиться, что лучше всего Костя действует именно в таких критических ситуациях.
Секретарь комитета комсомола Саша Михайлов был его полной противоположностью. Саша – это трезвая, глубокая мысль, это умение анализировать «сегодня» и заглядывать в день завтрашний, это своего рода генератор идей. Но вряд ли на реализацию хотя бы одной из них он смог бы поднять ребят. Тут нужен был Костя – человек действия. «Лёд и пламень», – говорили о них, и в работе они хорошо дополняли друг друга. Сходны они были в одном – в твёрдости своих убеждений, и уж если спорили между собой Михайлов и Короленко – остальные воздерживались: возникало ощущение, что правы оба.
(В канун 50-летия Комсомольска из Ленинграда пришла печальная весть: К. И. Короленко скончался в возрасте 70 лет. До последнего дня своей жизни он работал на одном из ленинградских судостроительных заводов. Во время Отечественной войны воевал на Балтике, был заместителем командира корабля по политчасти. Всю жизнь влюбленный в технику, он, видимо, и в этой должности много уделял ей внимания – в одном из писем, дошедших до меня в первые месяцы войны, он в шутку назвал себя «политмехаником».
Тогда же мне удалось навести справки о судьбе Саши Михайлова. Во время войны он выполнял в тылу врага в Прибалтике особое задание и погиб там трагически).
…Зима была морозная, метельная. Из-за этого порой останавливались работы на стройке и люди оставались в бараках подле жестяных печек «буржуек». К середине зимы стало ясно, что продуктов до конца зимовки не хватит. Пришлось экономить, существенно снизить нормы питания.
Начала свирепствовать цинга. Почти каждый из нас испытал на себе эту отвратительную болезнь. Уже во второй её стадии десны сильно опухали и кровоточили, а всё тело, особенно ноги, покрывались тёмными пятнами и опухолями. В третьей стадии наступала диспропорция тела, и больной практически уже не мог передвигаться. Несколько бараков пришлось превратить в цинготные больницы. Но у нас тогда не было ни опыта, ни эффективных средств борьбы с цингой. Каких отличных ребят пришлось потерять! В эту зиму безжалостная болезнь вырвала из наших рядов таких замечательных парней, как Четвертак, Москалёв, Гаврилов и другие.
Навсегда запомнились мне похороны Гаврилова. Его знала вся стройка. Коренастый, крепко сложенный, обладавший большой физической силой и выносливостью, добродушный и всегда неунывающий, он был хорошим, авторитетным бригадиром одной из лучших бригад стройки. Когда страшная весть о его кончине облетела стройку, не хотелось верить, что этот богатырь был побеждён цингой. Ещё вчера его навещали ребята, и, хотя цинга у него дошла до последнего предела, он старался быть весёлым, горячо интересовался работой своей бригады, обещал, что скоро выздоровеет, строил планы на будущее.