Я ничего не должна тебе, мама. Когда материнская «любовь» становится клеткой… - стр. 33

– Я… я всегда любила рисовать, – тихо сказала она, словно признаваясь в чем-то сокровенном. – Когда-то давно я мечтала стать художницей. Но потом… потом жизнь сложилась иначе. У меня нет времени на это. То мама заболеет, то дочь нужно вести на дополнительные занятия. А сейчас еще подруга попросила помочь. Вот как закончу все дела, обязательно займусь своими мечтами! – Она нервно посмотрела на телефон, связи на котором не было, и подумала о том, что ее мать и дочь вовремя уехали из города, они отдыхали в санатории, находились в безопасности.

Маргарита мягко улыбнулась:

– Ты говоришь о том, что когда-нибудь займешься собой. Но это «когда-нибудь» может никогда не наступить. Это называется синдром отложенной жизни. Когда человек постоянно откладывает дела и решения, а по сути – саму жизнь. Он как будто застревает в бесконечном ожидании и не живет настоящим. В результате он упускает возможности, чувствует неуверенность в себе и неудовлетворенность. Жизнь не существует где-то там, она происходит здесь и сейчас. В то самое время, когда ты не хочешь ее замечать, переключаясь на проблемы других.

Алла опустила голову. Ее пальцы снова начали теребить край кофты. Она чувствовала, как внутри нее нарастает тревога. Она вдруг поняла, что Маргарита права.

В этот момент Катя невольно вздрогнула, почувствовав, как слова Маргариты отзываются в ее собственной душе. Она тоже всегда откладывала свою жизнь на потом. Хотела путешествовать, хотела учиться, хотела найти себя, но всегда находила причины, чтобы отложить это. Она хотела что-то сказать, но не решалась.

А вот Диана не выдержала. Ее голос прозвучал уверенно:

– Алла, тебе обязательно нужно пожить для себя! Ты ведь тоже личность. Ты заслуживаешь счастья так же, как и твоя дочь. Ты не можешь постоянно забывать о себе. Это неправильно.

Алла подняла голову, и с растерянностью посмотрела на эту юную девочку, которая годилась ей в дочери. Она чувствовала, как внутри нее что-то ломается. Она вдруг поняла, что всю жизнь жила для других, но забыла о себе. Она всегда откладывала свои мечты, свои желания, свои интересы на потом, но это «потом» так и не наступало.

– Но как? – прошептала она. – Как я могу начать жить для себя? Меня же не поймут.

Маргарита снова улыбнулась:

– Ты не обязана бросать все сразу. Но ты можешь начать с малого. Выдели время для себя. Пусть это будет всего час в день, но этот час будет только твоим. Займись тем, что тебе нравится. Рисуй, гуляй, мечтай. Ты заслуживаешь большего. – Сказав это, Маргарита задумалась, а не откладывает ли она свою жизнь на потом? Когда Алла рассказывала про дочь, Маргарита вспомнила своих сыновей. Влад, шестнадцать – возраст, когда мальчик становится мужчиной, а она не видела, как ломается его голос. Максим, восемь – еще верит в сказки, но уже учится скрывать слезы. Как они там без нее? Бабушка, конечно, любит их, но бабушка – не мать. Какими бы они были, если бы она, как Алла, растворилась в них полностью? Или, наоборот, если бы не уехала, продолжая жить в браке, где любовь давно превратилась в пытку?

Алла… Ее история была как зеркало, в котором Маргарита смутно узнавала себя. «Должна», «надо», «потом» – эти слова звучали в голосе пациентки, как эхо ее собственных мыслей. Возможно, за гиперопекой Аллы скрывалось то же, что гложет ее саму: страх оказаться ненужной, если перестанешь жертвовать собой.