Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба - стр. 30
По слухам, сеньор Аурелио сыграл не последнюю роль в присвоении Каталонии автономного статуса, но мать Карлы всегда пресекает подобные разговоры. Ей неудобно перед теми, кто считает, что эта борьба не стоила свеч и каталонцы занимаются ерундой.
Карла плакала. Ее лицо выглядит потерянным и несчастным, когда она оборачивается на стук моих каблуков. Карла блуждает по комнате в расстегнутом корсете и трусиках и подбирает с пола разбросанные вещи. Я поджимаю губы и прикрываю дверь. Сегодня случился тот самый день, когда юная принцесса виноделия получила по башке.
Такое иногда бывает между матерью и дочкой. Моя мама тоже могла на меня рассердиться. Но никогда после нашей ссоры я не чувствовала себя мухой у фуры на лобовом стекле. Я ни разу не слышала конфликтов в доме Аурелио-Лурдес, мне всегда доставались только руины. И сейчас эти руины близки к тому, чтобы отказаться от свидания, ради которого купили корсет с вышивкой Венеры Боттичелли.
У нас есть минут сорок. Я быстро сажаю Карлу за туалетный столик и вручаю ей утюжок. Сама заталкиваю вещи в шкаф, а туфли ставлю на полку. Нахожу нужную атласную юбку и лодочки, но Карла протестующе шмыгает носом, так что я меняю их на босоножки на космической шпильке. Пока она, всхлипывая в перерывах между прядями, делает прическу, я затягиваю корсет и завязываю ленты. Мы собираем ей волосы крабиком, и Карла одним махом рисует себе роскошные стрелки. Алая помада себе, нежно-розовая мне.
Обреченно цыкнув, Карла сажает меня на свое место и поправляет макияж: проходится хайлайтером и нежно-розовыми румянами, так что я становлюсь похожа на куколку. На веки ложатся тени, на ресницы новый слой туши.
– Это совершенно необязательно, Карлита, – шепчу я. – Свидание сегодня только у тебя.
Я получаю пуховкой по носу и тихо фыркаю. Закончив со мной, Карла влезает в юбку, которая делает ее округлые бедра просто сногсшибательными. Застегнув босоножки, она встает перед зеркалом и расправляет плечи. Я вижу, что чего-то не хватает. Но не понимаю, чего. Украшения на месте, сумочка тоже… потом вспоминаю руины.
Из карих глаз-вишен пропал их фирменный блеск.
– Нужен какой-то комплимент, – вздыхает Карла.
– Ты роскошна, Карлита! – шепчу я. – Просто роскошна!
И это чистая правда! Пыльно-розовый корсет с нежной Венерой смотрится потрясающе на смуглой загорелой коже, а бордовая юбка струится по телу, точно фамильное вино. Но это нам не помогает. Вся надежда на красноречие Фабиана.
Мы спускаемся по лестнице, держась за руки. Сеньора Каталина нас не провожает. У Карлы нет официально озвучиваемых временных рамок, как у меня, она просто сама знает, когда нужно вернуться, чтобы миновать ураган «Каталина».
Фабиан там, за дверью. Мы слышим тихое урчание двигателя автомобиля. Прежде чем открыть дверь, Карла замирает.
– Я сегодня недостаточно хороша.
Я накрываю ее запястье своими пальцами, чтобы считать бешеный пульс.
– Ты убийственно хороша!
Открываю дверь и первой схожу на широкие мраморные ступеньки. Фабиан поднимается с пассажирского сидения черного Вольво и шагает навстречу. А после он видит Карлу за моей спиной.
Что бы ни сказал он после, что бы ни совершил, ничто не сравнится с его первым взглядом на мою подругу. Я буквально вижу, как все мысли и эмоции в его взгляде затмеваются одним единственным чувством. Это восхищение. Оно большое, неподдельное, тянется к Карле через лужайку, словно ток по оголенному проводу, и зажигается блеском в ее глазах.