Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба - стр. 29
Глава 8. «Не свидание»
– Это не двойное свидание! – решительно сообщаю я Ною в отражении зеркала. – Не свидание, ясно?
Синий сарафан на пуговках выглядит достаточно дружелюбно. Аккуратный вырез ни на что не намекает. Карла попросила одеться поприличнее, так что я застегиваю ремешки тех самых серебристых босоножек.
Стаскиваю резинку, и золотистые волны рассыпаются по плечам. Смотрю на них с минуту, а потом повязываю темно-синей лентой. Бриллиантовый камушек на шее и немного туши для ресниц. Карла все равно захочет внести в мой макияж коррективы, она ясно дала это понять, отправив фото бардака в своей спальне.
Смутное очертание Ноя в отражении зеркала горделиво вскидывает подбородок. Ровно в пять часов спускаюсь на первый этаж, залитый ярким послеобеденным солнышком. За кухонным столом, постукивая по нему аккуратно подпиленными ногтями, восседает Люция. Перед ней дымится в чашке кофе крепкий, как характер моей сеньоры. Она в курсе нашего вечернего мероприятия и готовится выступить с обязательной нотацией. А это значит, она намерена бдеть и ожидать моего возвращения на этом самом месте ровно в одиннадцать часов.
– Я рассчитываю на твое благоразумие, Ноэль. На его остатки, точнее. Никаких глупостей. Никаких танцев в неподобающих местах. Никаких неположенных порошков и жидкостей в твоем носу или бокале. Ты меня знаешь, милочка, баночки для анализов я всегда храню в своей ванной. Твой папа возвращается из командировки. Он не ляжет, пока ты не вернешься. Поэтому мне нет нужды напоминать тебе о времени, так?
– Рас-та-так, – щелкаю я пальцами и вешаю сумочку на плечо. Но не ухожу, потому что главные пункты нотации еще не озвучены.
– Покажи мне руки.
Люция внимательно изучает мои ноготки, покрытые бесцветным лаком.
– Хорошо. Чистыми должны быть ногти и намерения.
Первый пункт есть. Звонок в дверь ускоряет и озвучивание второго:
– Мысль опережает действие! И, пресвятые плотники, Ноэль, я покупаю мясо на том же рынке, что и глава нашей жандармерии. Мы частенько обсуждаем с ним качество говяжьей вырезки, – ровным тоном сообщает мне Люция, провожая в холл. – Это я так, на случай, если тебе интересно.
Надеюсь, не от него я убегала после облавы в «Беспамятстве». Вспомнив свой побег, я радостно фыркаю, и вылетаю за порог. Водитель довозит меня до виллы Карлы, где и берет начало наш сегодняшний вечер.
– Ноэль, красавица! Здравствуй! – приветствует меня сеньора Аурелио-Лурдес. Женщина, роскошная, как Феррари, и нежная, как сорочка от «Ла Перла». Потрясающее шелковое кимоно цвета бургунди обтекает ее эффектную фигуру, а черные, как смоль, локоны струятся по плечам.
– Ола, сеньора Каталина! – чирикаю я, когда она целует воздух подле моей щеки и обволакивает восточным дурманом своего парфюма. – Карла готова?
– Ах, – она рассеянно машет рукой в сторону лестницы, – сама разбирайся. У нас сегодня очередной кризис семнадцати лет. – Хочешь Беллини?
Я отказываюсь и поднимаюсь на второй этаж, минуя герб Каталонии, украшающий стену. Отец Карлы яростно боролся за независимость автономии и никому не дает об этом забывать. Да, его волю сломили, когда для семейного гнездышка сеньора Аурелио-Лурдес выбрала Холмы Алтеи, входящие в состав Валенсии, но преданность Каталонии при этом не пошатнули.