Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба - стр. 31
Фабиан идет ей навстречу, чтобы проводить до машины, как истинный джентльмен. Он даже не догадывается, что уже пробил потолок в балльно-рейтинговой системе Карлиты.
Я чувствую себя третьей лишней на этом «не свидании», совершенно не понимаю, зачем меня на него взяли. Оглядываюсь на дом. Если прошмыгну внутрь, смогу выскочить через внутренний двор и пошлепать к себе, тут не далеко. А птичники по кустам не прячутся.
В момент моих неистовых сомнений хлопает водительская дверца машины. Оборачиваюсь, чтобы увидеть шагающего на меня Каетано. Дьявол. Он может успокоиться и перестать выглядеть, как популярные ребята из Тик Тока, которые томно глядят через экран? Простое белое поло, не застегнутое на верхние пуговки, синие брюки и небрежное гнездышко на волосах. У них с Фабианом, что, одна расческа на двоих? Не мог он убрать эти невозможные прядки со своего лба по примеру брата?
– Выглядит так, будто ты затеяла очередной побег, – приветствует он меня.
– Не нужно делать вид, что ты что-то знаешь обо мне, – мягко огрызаюсь я. – Я не хотела в этом участвовать. Все вопросы и претензии оставляйте у секретаря синьорины Аурелио-Лурдес.
Каетано мягко усмехается себе под нос и жестом приглашает меня к машине.
Карла уже внутри, едва не растекается лужицей по сиденью. Я счастлива видеть ее такой довольной. На щечках загорелся прежний румянец, и я обещаю себе приложить все усилия, чтобы ничто не омрачило ее сегодняшний вечер.
Вольво плавно трогается с места. Каетано включает тихую музыку на случай неловких пауз, но разговор Карлы и Фабиана скользит, как на коньках. Я сижу по диагонали от водительского сидения. Прислоняюсь головой к окну и наблюдаю за тем, как Каетано управляет машиной. Мягче, чем мотоциклом. Одна рука покоится на руле, вторая – на колене. Есть что-то действительно успокаивающее в этой картине, учитывая, что обычно из Каетано иголки торчат во все стороны.
Спустя каких-то десять минут мы уже сворачиваем к высоким металлическим воротам с острыми пиками на концах и заезжаем на асфальтированную подъездную дорожку. Я настороженно взираю на трехэтажный особняк из белого кирпича с серой крышей, искренне не понимая, почему Карла издает один вздох восхищения за другим.
– Какой стильный дом! В духе старых денег, кто занимался дизайном?
– Маман, – роняет Каетано.
Фабиан подает Карле руку, помогая выбраться из машины. Я помогаю себе сама. Пока Карла восторгается внешним минимализмом, я схожу с дорожки на сочно-зеленый газон и почти тут же об этом жалею. Идеально ровно подстриженная трава колет ноги, словно иголками. Поваляться на такой я бы точно не захотела.
Мы поднимаемся по каменным ступенькам, и Каетано едва успевает подхватить меня под локоть, когда нога цепляется за высокий порог.
Ледяной воздух из кондиционера покрывает кожу крупными мурашками, а цокот наших каблуков по черно-белой плитке крошит на куски гробовую тишину пустынного холла. Испанские виллы обычно полны теплого света, южной белизны и природных оттенков в интерьере, мягких диванов и кушеток, маленьких столиков и открытых пространств.
Но от этого дома разит холодом и чопорной сдержанностью. Никакой мебели, чтобы присесть и скинуть на пол босоножки. Тут есть лишь черные металлические перила широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Начищенная до блеска плитка напоминает шахматную доску, где нет права на ошибку. Я в нерешительности замираю на белом квадратике и уставляюсь на Каетано. Они с братом и отцом кажутся такими теплыми, почему же от их дома разит почти могильным холодом?