Все люди смертны - стр. 35

Она надела пальто.

– Пойду искать его.

– Я пойду с вами, – поспешно произнесла Анни. – Вам нужно сегодня вечером быть в театре…

– Я ведь сказала вчера вечером, что отказываюсь от сцены, – бросила Регина.

– Но вы выпили… Позвольте отправлюсь я. Обещаю, что привезу его к вам.

– Я хочу сама привезти его, – сказала Регина. Она распахнула дверь. – А если я не найду его, ты больше меня не увидишь, – добавила она.

Фоска сидел за столиком на террасе гостиницы; перед ним стояла бутылка белого вина; он курил. Заметив Регину, он улыбнулся, не выказав удивления.

– А! Вы уже здесь! – сказал он. – Бедная Анни, недолго она продержалась.

– Фоска, почему вы уехали? – спросила Регина.

– Меня об этом попросила Анни.

– Она вас об этом попросила?!

Усевшись напротив Фоски, Регина сердито сказала:

– Но ведь я просила вас остаться!

– А почему я должен вас слушаться? – сказал он, мягко улыбнувшись.

Регина наполнила бокал и жадно выпила; руки ее дрожали.

– Вы меня больше не любите? – спросила она.

– Ее я тоже люблю, – с нежностью произнес он.

– Но ведь это не то же самое.

– А как можно отличить одно от другого? – вздохнул он. – Бедная Анни!

Регина ощутила, что к горлу подступает ужасная тошнота: в степи среди миллионов былинок все равны, все похожи.

– Ведь было время, когда для вас существовала я одна…

– Да. А потом вы открыли мне глаза…

Она закрыла лицо руками. Былинка, всего лишь былинка. Каждый мнит, что он отличается от других; каждый предпочитает себя, и все обманываются; и она обманулась, подобно другим.

– Вернитесь! – взмолилась она.

– Нет, – отрезал он. – Это бесполезно. Я верил, что смогу еще раз стать человеком: со мной так бывало после длительного сна. Ну так вот – больше у меня это не получается.

– Попытаемся вновь.

– Я слишком устал.

– Тогда я пропала.

– Да, для вас это горе, – заметил он и, склонившись к ней, добавил: – Мне жаль. Я ошибся. Мне не следовало больше обманываться, – произнес он с легкой усмешкой, – я уже вышел из возраста. Но, видимо, это было неизбежно. И десять тысяч лет спустя я вновь обманусь: перемениться вряд ли удастся.

Она взяла Фоску за руки:

– Я прошу у вас двадцать лет вашей жизни. Двадцать лет! Что это для вас?!

– Ах, вы не понимаете! – ответил он.

– Нет, не понимаю! – рассердилась она. – На вашем месте я попыталась бы прийти на помощь к людям; на вашем месте…

Он перебил ее:

– Но вы не на моем месте. – Пожав плечами, он добавил: – Никто не может представить себе такое, я ведь говорил вам: бессмертие – это проклятие.

– Это вы сделали его проклятием.

– Нет. Я боролся, – упрямо настаивал он. – Вы не знаете, как я боролся.

– И как же? Объясните мне, – настаивала она.

– Это невозможно. Пришлось бы рассказать вам все.

– Ну так расскажите, – попросила она. – Время у нас есть, не правда ли, все время принадлежит нам.

– Но зачем?

– Сделайте это для меня, Фоска. Быть может, если я пойму, все будет не так ужасно.

– Всегда одна и та же история, – сказал он. – Она не изменится, и мне придется вечно ее пережевывать. – Он огляделся по сторонам. – Ладно. Я расскажу ее вам.