Все люди смертны - стр. 34
Она порывисто обняла его, впилась в его губы долгим поцелуем. Фоска сжал ее в объятиях, она вздрогнула. Прежде, когда ее ласкали другие, она ощущала только ласки, а рук не чувствовала, но руки Фоски существовали, и Регина была всего лишь их добычей. Он лихорадочно срывал с нее одежды, будто даже ему не хватало времени, будто каждая секунда сделалась драгоценной и он не мог праздно расточать их. Он подхватил ее, и огненный вихрь взметнулся в ней, сметая слова и образы: их ложе обернулось вселенским темным содроганием. Он был внутри ее, она сделалась добычей древнего как земля желания, первобытного и нового, которое лишь она одна была в силах утолить, и желание это не просто являлось жаждой ее тела, но вселенской жаждой: она была самим этим желанием, жгучей пустотой, вязким отсутствием, она была всем. Миг вспыхнул, вечность покорилась. Напрягшись в судорожно-страстном ожидании и тревоге, она дышала в задыхающемся ритме Фоски. Он застонал, и она вонзила ногти в его плоть, раздираемая торжествующим и безнадежным спазмом, когда высшее созидание означало разрушение, вырванная из жгучего покоя молчания; она, вброшенная всем телом в собственное существо, Регина, бесполезная и преданная. Она провела рукой по его покрытому испариной лбу, по стиснутым зубам.
– Регина, – нежно протянул он.
Он гладил ее волосы, ласкал лицо.
– Спите, – сказал он, – нам можно поспать.
В голосе его звучала такая грусть, что она уж хотела открыть глаза и заговорить с ним, нельзя ли чем-нибудь помочь. Но он тотчас распознал ее намерение, она догадалась, что за этим стоит множество иных ночей, множество иных женщин. Она отвернулась, уткнувшись щекой в подушку.
Когда Регина открыла глаза, был уже день. Она протянула руку. Рядом никого не было.
– Анни! – позвала она.
– Да, Регина.
– Где Фоска?
– Он ушел, – ответила Анни.
– Ушел? В такой час? Куда?
Анни отвела взгляд:
– Он оставил для вас записку.
Она взяла записку – всего лишь сложенный пополам листок бумаги.
Прощайте, дорогая Регина, забудьте о моем существовании. Помимо прочего, это ведь вы живете, и я здесь не в счет.
– Где он? – повторила она. Вскочив, она начала спешно одеваться. – Это невозможно! Я ведь сказала ему, чтобы он не уходил.
– Он ушел нынче ночью, – пояснила Анни.
– Но как ты позволила ему уйти? Почему не разбудила меня? – Регина поймала Анни за руку. – Ты что, идиотка?
– Я не знала.
– Чего ты не знала? Он оставил тебе эту записку. Ты прочла ее?
Регина гневно смотрела на нее.
– Ты нарочно позволила Фоске уйти; ты все знала и позволила ему сделать это. Вот дрянь!
– Да, – промолвила Анни, – это правда. Ему следовало уйти ради вашего же блага.
– Моего блага?! – повторила Регина. – А, вы сговорились, вы оба печетесь о моем благе?!
Она трясла Анни.
– Где он?
– Не знаю.
– Не знаешь?!
Вглядываясь в лицо Анни, Регина думала: «Если она не знает, мне остается лишь умереть». Она порывисто распахнула окно:
– Говори, где он, или я выпрыгну!
– Регина!..
– Ни с места, или я выброшусь из окна. Где Фоска?
– В Лион-ла-Форе, в гостинице, где вы провели вместе три дня.
– Это правда? – с сомнением в голосе спросила Регина. – А почему он сказал тебе об этом?
– Я хотела знать, – тихо ответила Анни. – Я… боялась за вас.
– Значит, он спрашивал твоего совета! – заметила Регина.