Все люди смертны - стр. 28

Было еще не поздно. Надо было крикнуть Фоске: «Оставьте меня одну! Наедине с моими воспоминаниями, с моей короткой судьбой, смирившуюся с неизбежностью быть самой собой и однажды умереть». На миг она замерла неподвижно напротив дома с запертыми ставнями, одинокая, смертная и вечная. Потом она оглянулась на него. Он стоял, опершись на белый забор, смотрел на бук и кедры тем взглядом, что не угаснет вовеки, и время вновь заструилось в бесконечность, отражения подернулись рябью. Регину подхватил поток, остановиться было невозможно; можно было лишь удержаться еще ненадолго на поверхности перед тем, как обратиться в пену.

– Идите сюда, – сказала она.

Он перемахнул через деревянные перекладины, и она взяла его за руку.

– Здесь я родилась, – сказала она. – Я жила в этой комнате над зарослями лавра. Во сне я слышала, как струится вода в фонтане; в окно просачивался запах магнолий.

Они сидели на крыльце; камень был теплым; жужжали насекомые. И пока Регина говорила, парк заполнялся видениями. По посыпанным песком аллеям прогуливалась девочка в длинном платье со шлейфом; высокая, слишком худая девушка декламировала проклятия Камиллы в тени плакучей ивы. Солнце садилось, а Регина продолжала говорить, жадно воскрешая на мгновение маленькие прозрачные смертные существа, в которых билось ее собственное сердце.

Когда она замолчала, уже совсем стемнело. Она повернулась к Фоске:

– Вы слушали меня, Фоска?

– Конечно.

– Вы вспомните все?

– Я столько раз слышал эту историю, – признался он, пожимая плечами.

Она резко встала.

– Нет, – сказала она. – Нет, не эту.

– Эту, другой нет.

– Это неправда.

– Еще одна попытка, и вновь провал, – утомленно бросил он. – У людей все идет по кругу. И я вновь начинаю сначала, как они. Этому не будет конца.

– Но я иная, – сказала она. – Если бы я не была иной, вы не любили бы меня, ведь так?

– Да, – ответил он.

– Для вас я единственная в своем роде.

– Да, – повторил он. – Единственная, как все эти женщины.

– Но я – это я, Фоска! Вы больше не видите меня?

– Я вас вижу. Вы блондинка, вы щедры и честолюбивы, вы боитесь смерти. – Он покачал головой. – Бедная Регина!

– Не жалейте меня! – выкрикнула она. – Запрещаю вам жалеть.

Она убежала.

– Мне пора, – сказала Регина.

Она устало взглянула на дверь бара. За дверью была улица, ведущая к Сене, а по ту сторону реки студия, где за столом сидел Фоска и не писал. Он скажет: «Хорошо порепетировали?» Она ответит: «Да», и вновь сомкнется молчание. Она протянула руку Флоранс:

– До свидания.

– Выпейте еще портвейну, – предложил Санье. – Времени у вас достаточно.

– Время… – сказала она. – Да, времени у меня много.

Фоска не глядел на часы.

– Мне жаль, репетиция прошла так скверно, – сказала она.

– О! Чудесно видеть вас за работой, – откликнулась Флоранс.

– У вас есть удивительные находки, – подхватил Санье.

Их голоса звучали мягко, они подвигали к ней тарелку с бутербродами, услужливо подносили ей сигарету, их глаза с участием смотрели на нее. Они не злопамятны, думала она, но в сердце не было радостно-презрительного потрескивания; она больше не могла никого презирать.

– Вы правда решили? Уезжаете в пятницу? – спросила она.

– К счастью, да, – ответила Флоранс, – я уже на пределе.

– Она сама виновата, – с упреком сказал Санье. Он взглянул на Регину. – Ни в жизни, ни на сцене она не умеет экономить.