Все люди смертны - стр. 14
– Он псих, – сказал Роже.
– Нет. Все куда интереснее. Он только что сообщил мне, что бессмертен.
Она с неприязнью заметила, что они явно оторопели.
– Бессмертен?.. – повторила Анни.
– Он родился в тринадцатом веке, – бесстрастно начала Регина. – В тысяча восемьсот сорок восьмом году он заснул в лесу и провел там шестьдесят лет, а потом еще тридцать лет в доме умалишенных.
– Довольно шуток, – сказал Роже.
– Почему бы ему не быть бессмертным? – спросила она с вызовом. – Мне кажется, что это не большее чудо, чем родиться и умереть.
– О, прошу тебя, – взмолился Роже.
– Даже если он и не наделен бессмертием, он считает, что наделен им.
– Классическая мания величия, – сказал Роже. – Это ничуть не интереснее, чем человек, возомнивший себя Карлом Великим.
– А кто сказал тебе, что человек, возомнивший себя Карлом Великим, неинтересен? – задала вопрос Регина и, внезапно разозлившись, воскликнула: – А вы оба, вы что, считаете, что вы интересны?!
– Это грубо, – обиженно заметила Анни.
– И вы хотели, чтобы я уподобилась вам, – сказала Регина. – Неужто я создана похожей на вас?
Она вскочила, прошла в спальню и захлопнула за собой дверь. Я похожа на них! – яростно твердила она. Мелкие люди. Мелкие жизни. Почему я не осталась там, на той кровати, почему испугалась? Неужто я так малодушна? Он идет по улице, совсем незаметный в своем сером габардиновом плаще, и шляпе и думает: «Я бессмертен». Мир принадлежит ему, время тоже, а я – так, мошка. Кончиками пальцев она провела по нарциссам, стоявшим на столе. Если бы я тоже верила в то, что бессмертна. Бессмертны запах нарциссов и лихорадка, что горячит мне губы. Я бессмертна.
Она растерла в ладонях цветочные лепестки. Бесполезно. Смерть крылась в ней, она знала это и с готовностью принимала. Красота будет при ней еще лет десять, она сыграет Федру и Клеопатру, оставит в сердцах смертных людей бледное воспоминание, что понемногу осядет пылью, – все это могло бы удовлетворить ее скромные амбиции. Она вынула шпильки, скреплявшие прическу, и тяжелые локоны упали на плечи. Когда-нибудь я постарею, когда-нибудь я умру, когда-нибудь меня забудут. И пока я думаю об этом, есть человек, который думает: «Я пребуду здесь всегда».
– Это триумф! – объявил Дюлак.
– Мне нравится, что у вашей Розалинды под мужской одеждой таится столько кокетства и андрогинная грация, – сказал Френо.
– Не стоит больше говорить о Розалинде, – ответила Регина, – она мертва.
Занавес опущен. Розалинда мертва. Она умирала каждый вечер, и наступит день, когда она больше не возродится. Взяв бокал, Регина выпила шампанское до дна; рука ее дрожала; стоило ей сойти со сцены, ее начинало трясти.
– Хочется как-то развлечься, – жалобно сказала она.
– Потанцуем вдвоем? – предложила Анни.
– Нет, я хочу танцевать с Сильвией.
Сильвия, окинув взглядом приличную публику, сидевшую за столиками, спросила:
– Вы не боитесь, что мы привлечем к себе внимание?
– Разве лицедей может остаться незамеченным? – бросила Регина.
Она обняла Сильвию: та не слишком уверенно держалась на ногах, но танцевать она могла даже тогда, когда валилась от усталости; оркестр играл румбу; Регина принялась танцевать в негритянской манере и корчить непристойные гримасы. Смущенная Сильвия топталась напротив Регины, не зная, куда деть руки и ноги, и лишь вежливо и покорно улыбалась. Посетители также улыбались. В этот вечер Регина могла выделывать все, что угодно, аплодисменты были обеспечены. Вдруг она резко остановилась.