Всадник в ночи. Игра в покер - стр. 14

В следующий раз он повел ее показывать мастерскую. Это для девочки было так же неожиданно, необычно и радостно, как и телевизор, испытание которым, как сама она стыдливо считала, она не выдержала, опозорилась. Он получил истинное наслаждение от ее восторженных охов и ахов. После того, как посмотрели дядины работы, он подвел ее к своей – к тому времени на месте глиняной лепешки уже выросла почти законченная фигура понуро стоящей лошади – Марата. И что его удивило, ни от зрелища его лепки, ни от живого Марата девочка не высказала восторга или хотя бы удивления.

У нас в селе полно лошадей и ишаков, сказала она прозаически. Вот такие дела. А дядин Марат был настоящим, и теперь почти ежевечерним праздником для него, к которому он в ближайшее время собирался приобщить и ее, оставляя самый сюрприз, по его понятию, напоследок, чтобы уж восхитить, осчастливить, подавить огромной радостью. Но вот вместо восхищения, обычная фраза – у нас полно… – скучающие, тускнеющие глаза. Кстати, как оказалось впоследствии, на лошади она ездила гораздо лучше него. Это доводило его до тихого, бессильного бешенства, а она, к тому же, как обычно, по примеру ловких, выросших на чистом воздухе и натуральных продуктах, деревенских детей, стала дразнить его – городского хлюпика, хотя он был далеко не слабым, разве что на лошади ездил чуть похуже, но и этого было достаточно, чтобы до слез, безжалостно ущемить его мальчишеское самолюбие. И девочку, способную ущемить его самолюбие, он внезапно зауважал. Теперь, когда исчезала почти вся выдуманная сказка о принцессе на соседней даче, вдруг рядом с ним возникло почти такое же крепкое существо, как он сам, существо противоположного пола, зверек неизвестный, в котором мальчик почувствовал силу. И это его необычайно привлекало в ней – впервые на коротком своем веку он встречался с подобным зверьком, и тяга к таинственному, тщательно скрываемому от чужих глаз, толкала его как-нибудь поиграть в прятки и с этой девочкой, прижучить ее в темном углу мастерской, когда они окажутся там вдвоем и что-нибудь сделать, что ему еще представлялось довольно туманным. Случай представился скоро, но как только она интуитивно поняла, чего от нее хотят, он получил неожиданно такой свирепый отпор, что не успел даже изумиться. Она оттолкнула его, когда он робко, нет, не полез, а собирался лишь поинтересоваться, пробираясь дрожащими пальцами, что у нее там в укромном месте под непроницаемо-черными трусиками. Тогда он понял, что девочка, кроме всего, сильнее его и угрюмо затосковал. И тут непостижимым, странным образом, снова, как и в первый раз, когда он увидел ее через щель в изгороди, все стало выстраиваться в его воображении в голубую, с повторяющимся сюжетом, каждую ночь с нехитрым сюжетом светлую сказку, и девочка, теперь больше пахнущая морем и солнцем, стала навещать перед сном горячую его постель. Но он уже убедился – принцесса была недотрогой и умела за себя постоять, и зависимой стороной впервые оказался он. Он ложился с краю, она, в своих черных трусиках, дальше которых его воображение отказывало работать – рядом. И каждый раз одно и тоже: нежное, не надоедающее, чистое, пахнущее прозрачной солнечной волной.

Было еще много разного, радостного – вместе на Марате (он сидел позади), вместе на пляже, вместе игры, выдумывать которые он был большой мастер, вместе – телевизор; держались обычно за руки, хотя поначалу это ему очень не понравилось – кроме того, что она все-таки девчонка, с которой стыдно держаться за руки, он смутно ощущал в себе неосознанный протест против пробуждающегося стадного чувства, когда самец с самкой должны держаться за руки, чтобы не потеряться, не погибнуть. Рука у нее была не по-детски шершавая, деревенская, привыкшая к грубой работе, и это тоже вызывало в нем зависть. А однажды принцесса с жесткими ладонями и тонким, красивым и нежным лицом снизошла и в сумеречный час, в тихом углу мастерской, отдыхающей от трудолюбивого дяди, они растерянно, несмело, с отчаянно бьющимися сердцами непроизвольно потянулись друг к другу, ткнулись носами. Она почему-то высунула язык – может у нее губы пересохли? – и как ожог он почувствовал на щеке горячее и мокрое. Потом, когда отвернулись, не в силах взглянуть друг другу в глаза, он вытер щеку ладонью. Но все равно было хорошо, он полюбил девочку.