Всадник в ночи. Игра в покер - стр. 12

– Открой новую.

Ни нотки раздражения не слышалось в голосе этого странного посетителя, лицо было спокойным, но взглянув еще раз на короткий миг ему в глаза, буфетчик тут же оставил бутылку, взял новую, ловко раскупорил, опрокинул в стакан, наполнив его до краев. Зохраб подержал стакан в руке, чуть расплескивая водку, рассеянно оглядел мужскую компанию за столиком неподалеку, услышав умиротворяющий, усыпляющий рокот голосов, неспешно выпил водку до дна. Парень за стойкой протянул ему в тарелке надвое надрезанный огурец. Зохраб стоял, будто оцепенев, мутно глядя в тарелку в протянутой руке буфетчика.

– Еще чего-нибудь? – спросил парень.

Зохраб поглядел на его невыразительное лакейское лицо, на то, как отражается свет тусклой лампочки над буфетом на его блестящем от пота носу.

– Еще чего-нибудь желаете? – переспросил парень, чувствуя себя явно неуютно под этим взглядом. «Принесла нелегкая, – с досадой подумал он при этом. – Скорее бы уже выматывался… Если скажет, что нет денег, – черт с ним – отпущу».

– Вы закусите – сказал он.

– Еще стакан – сказал Зохраб, понимая, что совершает ошибку.

– Немного ли будет? – почти неслышно пробормотал парень, но тут же послушно налил второй стакан.

Зохраб выпил залпом, не отрывая взгляда от лица вконец оробевшего парня за стойкой буфета. Потом вытащил сигарету, зажигалку и под откровенно восхищенным взглядом парня закурил, затянулся с удовольствием.

– Ты мне нравишься – сказал Зохраб.

Парень растерялся, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, передумал, угодливо улыбнулся, засуетился за прилавком, перекладывая без нужды бутылки и тарелки с одного места на другое.

Зохраб поманил его пальцем, и тот приблизил лицо, готовясь слушать.

– В детстве, – сказал Зохраб, – когда ему было три года, три, три, ма-а-але-ньких три годика, он засыпал в люльке, подвешенной к толстому суку шелковицы. Это в деревне было. Бабушка тогда была не старая – пятьдесят два года. Она раскачивала люльку. Сильно раскачивала. Понял?

– Ага, – сказал парень. Он слушал напряженно, почему-то, стараясь не упустить ни слова сквозь шум громких разговоров вокруг.

– Малыш засыпал только в том случае, – продолжал Зохраб, – когда люлька раскачивалась стремительно, когда замирало у него дыхание, а у бабушки поднималось давление. Но делать нечего. Надо было именно так. Иначе он не засыпал. Понятно?

– Понятно, – кивнул парень. – Все ясно, дорогой.

– Вот так вот, – сказал Зохраб. – Такие дела… – он вытащил из кармана крупную купюру, бросил на стойку и неторопливо, чувствуя шумящий хмель в голове, поднялся по ступенькам на улицу. Когда он уже садился в такси, на улицу выскочил парень-буфетчик. В своем нечистом белом халате на вечерней улице он выделялся странным, жалким пятном. Парень подбежал к машине, протягивая Зохрабу сдачу.

– Вы забыли, – запыхавшись, проговорил он.

– Убирайся, – спокойно обронил Зохраб.

– Нет, что же, чужого нам не нужно, – испуганно настаивал парень. – Вот сдача, все в порядке, можете пересчитать…

– Купишь на них себе ума, – сказал Зохраб. – Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Пошел вон, идиот! – и захлопнул дверцу.

Шофер отъехал и спросил:

– Куда с Божьей помощью?

– Кататься, – сказал Зохраб. – Покатай меня, а там посмотрим…

Не прошло и четверти часа, как его стошнило в такси, и он как опытный пьяница аккуратно проблевался через окошко машины.