Всадник в ночи. Игра в покер - стр. 11
Вдруг в мельтешении дней, заполненных суетой, посреди ослепительно-яркого, солнечного, на мгновение находило на него странное, далекое, утраченное, на миг будто сердце замирало от этих отзвуков позабытого – и будь то на улице или среди веселого застолья – какой-то неясный голос словно окликал его, и он задумывался, усиленно старался что-то вспомнить… Что это, чей это голос? А ведь казалось – уже ничего, вроде бы, не нужно, добился многого – в свои тридцать два года он деловой и денежный туз, крупный воротила, люди перебегают улицу, чтобы приветствовать его, подобострастно заглядывают в глаза, ловят каждое его слово, угадывают желания, его вечно окружают друзья…, впрочем, нет – приятели, впрочем, и это неверно, скорее – прихлебалы, блюдолизы, но не в этом дело, а дело в том, что в своем роде, он некоронованный король. Король! Чего же еще? Но нет-нет, да и возвращалась заросшая временем горечь, обжигая, заставляя растерянно искать чего-то настоящего в жизни, что казалось, давно уже растаяло. Тогда, чтобы избавиться от этого гнетущего чувства, он начинал перебирать в памяти текущие, неотложные дела, благо – дел было хоть отбавляй. Вот и теперь, что нужно сделать в ближайшие дни – сделано. Надежный человек послан в Тбилиси, он попробует уломать старого жмота, а там, глядишь, и снова все восстановится, расплатится с долгами… Но вот опять накатило, ожгло – вспомнился мальчик с руками, испачканными глиной, глядящий с трепетной печалью. Да что это за наваждение! И было ли в самом деле?..
– Ну, ты у нас король! Прямо король! – и к нему уже тянулся поцеловать порядком пьяный золотозубый. – Из любой ситуации вырвешь….
– Не приставай – он решительно отпихнул золотозубого, но голос прозвучал далеко не так повелительно, как привыкли слышать. Устало, просяще, рассеянно проговорил чей-то голос.
– Что с тобой?
Компания за столом напряженно притихла, все уставились на него. Он заставил себя улыбнуться. Жалкая вышла улыбка. Он увидел ее в зеркале на стене ресторана, но, если бы даже не увидел, знал – жалкая.
– Ничего со мной, – проговорил вяло, неохотно. – Устал. Пойду пройдусь.
Он кивнул сидящим за столом, встал, вышел из кабинета, пересек большой, гремящий музыкой зал и вышел на улицу. На углу его ждала машина с личным шофером, которого он обычно брал в тех случаях, когда шел пить. Он направился к машине, но тут вдруг почувствовал, что ему будет противно в нее садиться, остановился. Машина сейчас же подкатила, а шофер с готовностью распахнул дверцу. Зохраб покачал головой.
– Поезжай! Не нужен.
Удивленный шофер отъехал и развернув машину, медленно поехал вслед за Зохрабом – вдруг хозяин передумает, захочет сесть.
Обернувшись, Зохраб увидел подползающую к нему машину.
– Уезжай, я сказал! – крикнул он в ярости. – Проваливай!
Машина стремительно рванула вперед и растворилась среди светящихся красных точек вечерней улицы.
На душе было смутно. Еще не поздно, подумал он, и, проходя мимо светящего на улицу тусклым окном подвальчика – забегаловки, спустился вниз, подошел к стойке и сказал буфетчику:
– Стакан водки.
– Двести? – спросил буфетчик – парень лет двадцати пяти.
– Стакан водки, – упрямо повторил Зохраб.
Парень кинул на него недружелюбный взгляд, но натолкнувшись на колючие, холодные глаза Зохраба, следящие за ним, решил не связываться, поставил стакан на стойку и только хотел налить из початой бутылки, как Зохраб остановил его.