Возможность острова - стр. 34

Хозяина тачки я определил сразу; он устроился на самом краю стойки, перед ним было блюдцем с арахисом, он ждал, пока согреется пиво, и время от времени устремлял погасший взгляд на громадный телеэкран, где под звуки медленного джаза плавно вращали тазом девицы в мини-шортах; там явно происходила пенная вечеринка, ягодицы девиц все четче проступали под влажными шортами, и отчаяние мужчины нарастало. Он был низенький, пузатый, плешивый, в костюме с галстуком, ему было под пятьдесят, и я почувствовал, как меня накрывает волна печального сострадания; нет, его «шевроле-корвет» – не то, что позволит ему снимать девок, в лучшем случае он прослывёт старым шутом; я почти восхищался тем повседневным мужеством, которое позволяло ему, несмотря ни на что, разъезжать на такой машине. Молодая сексапильная девица, увидев, как он вылезает из «шевроле-корвета», могла только прыснуть. Но тем не менее мне пора было уезжать, и я обратился к нему со всем благодушием и доброжелательностью, на какие был способен. Как я и боялся, поначалу он был настроен весьма воинственно, пытался втянуть в разговор официантку – та мыла стаканы и даже не подняла головы от раковины, – но потом взглянул на меня еще раз, и представшее зрелище, видимо, подействовало на него успокаивающе: я и сам чувствовал себя очень старым, усталым, несчастным и заурядным; наверное, он пришел к выводу, что по каким-то неведомым причинам владелец «Мерседеса-SL» тоже оказался лузером, почти товарищем по несчастью, и тогда стал давить на мужскую солидарность, взял мне пива, потом еще и предложил продолжить вечер в «Новом Орлеане». Чтобы избавиться от него, я сказал, что мне еще далеко ехать – обычно мужчины этот довод уважают. В действительности я был меньше чем в пятидесяти километрах от дома, но только что понял, что с тем же успехом могу продолжать свой «роуд муви» и у себя.

В самом деле, шоссе проходило в нескольких километрах от моих владений, и там имелось аналогичное заведение. Я приобрел привычку, выходя из «Даймонд найтс», ехать на пляж Родалквилар. Мой «мерседес» катил по песку; я нажимал кнопку поднятия крыши, и за двадцать две секунды автомобиль превращался в кабриолет. Это был великолепный пляж – почти всегда пустынный, неестественно геометрически плоский, с девственно-чистым песком и в окружении ослепительно черных отвесных скал; человек со складом истинного художника, наверное, сумел бы извлечь толк из этого одиночества и красоты. Я же перед лицом бесконечности казался сам себе блохой на клеенке. В конечном счете вся эта красота, все это геологическое величие были мне совершенно ни к чему, я даже чувствовал в них какую-то смутную угрозу. «Но разве мир – панорама?»[37] – сухо вопрошает Шопенгауэр. Наверно, я придавал слишком большое значение сексуальности, это верно; но единственное место в мире, где мне бывало хорошо, – это в объятиях женщины, в глубинах ее влагалища; и я был уже не в том возрасте, чтобы что-то менять. Существование женской вульвы – само по себе благодать, говорил я себе, уже один тот факт, что я могу там находиться и чувствовать себя хорошо, – вполне достаточная причина продолжать мой тяжкий путь на земле. Не всем дано такое счастье. «Истина в том, что мне ничто не подходит на этой Земле», – записывает Клейст в своем дневнике непосредственно перед тем, как свести счеты с жизнью на берегах Ванзее.