Возможность острова - стр. 13

, например, был «бентли», как у любого серьезного музыканта. Я бы мог взять «астон-мартин», но он был дороже, да, в конце концов, «бентли» просто лучше, и капот у него длиннее, можно трех шлюх разложить без проблем. В принципе, сто шестьдесят тысяч евро за него не так уж и дорого; во всяком случае, судя по реакции нищебродов, я вложился удачно.

Помимо прочего, этот спектакль стал началом моей краткой, но весьма доходной карьеры в кино. В свое шоу я включил короткометражку. Уже первый проект, озаглавленный «Десантируем мини-юбки в Палестину!», был выдержан в том слегка исламофобском, бурлескном тоне, какой впоследствии весьма способствовал моей популярности; но по совету Изабель я решил сдобрить его капелькой антисемитизма, чтобы уравновесить вполне антиарабский характер спектакля. Это был мудрый путь. В конце концов я остановился на порнофильме – ничего нет легче, чем пародировать этот жанр, – под названием «Попасись у меня в секторе Газа (мой толстый еврейский барашек)». Все актрисы были самые настоящие арабки, с гарантией, из «девять-три»[10]: шлюхи, но в хиджабах – все как полагается. Съемки проходили в декорациях парка «Песчаное море» в Эрменонвиле. Получилось забавно – для тех, кто понимает, разумеется. Люди смеялись; не все, но большинство. В ходе совместного интервью с Жамелем Деббузом[11]он назвал меня «крутейшим чуваком» – в общем, все обернулось как нельзя лучше. По правде говоря, Жамель меня подкупил ещё в гримерке, прямо перед эфиром: «Я не могу тебя мочить, чувак. У нас общая публика». Фожьель[12], устроивший встречу, быстро понял, что мы поладили, и чуть не уделался со страху; надо сказать, мне давно хотелось обломать этого говнюка. Но я сдержался, я был на высоте – и впрямь крутейший чувак.

Продюсеры шоу попросили меня вырезать часть короткометражки – действительно, не самый смешной фрагмент. Снимали его в одном полуразрушенном доме во Франконвиле, но дело будто бы происходило в Восточном Иерусалиме. Это был разговор террориста из ХАМАС и немецкого туриста. Диалог принимал форму то вопрошания в духе Паскаля об основах человеческого «я», то рассуждений об экономике а-ля Шумпетер[13]. Для начала палестинский террорист утверждал, что в метафизическом плане ценность заложника равна нулю (ибо он неверный), но не является отрицательной: отрицательную ценность имел бы еврей, следовательно, его уничтожение не желательно, а попросту несущественно. Напротив, в плане экономическом заложник имеет значительную ценность, поскольку является гражданином богатого государства, к тому же всегда оказывающего поддержку своим подданным. Сформулировав эти предпосылки, террорист приступал к экспериментам. Сперва он вырывал у заложника зуб (голыми руками), после чего констатировал, что его рыночная стоимость не изменилась. Затем он проделывал ту же операцию с ногтем, на сей раз вооружившись клещами. Далее в беседу вступал второй террорист, и между палестинцами разворачивалась краткая дискуссия в более или менее дарвинистском ключе. Под конец они отрывали заложнику тестикулы, не забыв тщательно обработать рану во избежание его преждевременной смерти. Оба приходили к выводу, что вследствие данной операции изменилась лишь биологическая ценность заложника; его метафизическая ценность по-прежнему равнялась нулю, а рыночная оставалась очень высокой. Короче, чем дальше, тем более паскалевским был диалог и тем менее выносимым – визуальный ряд. К слову сказать, я с удивлением понял, насколько малозатратные трюки используются в «кровавых» фильмах.