Возможность острова - стр. 12

На рынке появились роботы-андроиды, снабженные высокотехнологичным искусственным влагалищем. Экспертная система анализировала в режиме реального времени конфигурацию мужских половых органов и распределяла температуру и давление; радиометрический сенсор позволял предвидеть момент эякуляции, менять соответствующим образом стимуляцию и длить сношение желаемое количество времени. В течение нескольких недель модель вызывала любопытство и пользовалась успехом, затем продажи внезапно резко упали; компании – производители роботов, инвестировавшие в проект сотни миллионов евро, разорялись одна за другой. В некоторых комментариях этот факт объясняли стремлением вернуться к естественности, к подлинно человеческим отношениям; разумеется, это была грубейшая ошибка, что дальнейшие события и продемонстрировали со всей очевидностью: истина заключалась в том, что люди постепенно выходили из игры.

Автомат налил нам отличного горячего шоколада. Мы выпили его залпом, не скрывая удовольствия.

Патрик Лефевр, ветеринар

Спектакль «Мы выбираем палестинских марух!» стал бесспорной вершиной моей карьеры – само собой, в медийном плане. Моё имя в ежедневных газетах ненадолго исчезло из рубрики «Театр» и перекочевало в раздел «Общество и право». На меня жаловались мусульманские организации, меня угрожали взорвать – в общем, жить стало веселее. Я, конечно, рисковал, но рисковал расчетливо; исламские фундаменталисты, появившиеся в начале 2000-х годов, в общем и целом разделили судьбу панков: сперва их оттерли новые мусульмане – воспитанные, вежливые, набожные сторонники движения «Джамаат Таблиг» – что-то вроде «новой волны», если продолжить параллель; девушки тогда ещё носили хиджабы, но изящные, украшенные кружевами и прозрачными вставками, – этакий эротичный аксессуар. А потом, как и полагается, само явление постепенно сошло на нет: мечети, на строительство которых ухлопали огромные деньги, стояли пустые, арабок вновь стали предлагать на сексуальном рынке наравне со всеми прочими. Все было заранее схвачено – а как иначе, мы же понимаем, в каком обществе живем; тем не менее на пару сезонов я оказался в шкуре борца за свободу слова. Что касается свободы, то лично я был скорее против; смешно: именно противники свободы в тот или иной момент начинают нуждаться в ней больше всех.

Изабель была рядом и давала весьма остроумные советы.

– Тебе нужно одно, – сразу же сказала она, – чтобы нищеброды были за тебя. Если они будут на твоей стороне, на тебя никто не станет наезжать.

– Они и так за меня, – возразил я, – они же ходят на мои спектакли.

– Этого мало; надо чуть-чуть дожать. Больше всего они уважают бабки. Бабки у тебя есть, но ты почти этого не показываешь. Тебе надо чаще швыряться деньгами.

В общем, по ее совету я купил «Бентли-континентал-GT» – «великолепный породистый купе», который, как было сказано в «Автожурнале», стал «символом возвращения фирмы „Бентли“ к ее изначальному призванию – предлагать покупателю спортивные автомобили класса люкс». Спустя месяц я красовался на обложке «Радикаль хип-хоп», вернее, не столько я, сколько моя машина. Рэперы по большей части покупали «феррари», отдельные оригиналы – «порше»; но «бентли» – «бентли» умыл всех. Серость несчастная, никакой культуры, даже автомобильной. У Кита Ричардса