Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (III) - стр. 46
Неизвестно, чем бы этот разговор закончился, если бы в самый его разгар Анатолий, перекладывая свои авоськи из одной руки в другую, не саданул по колену сидевшую чуть в стороне от него старуху.
– Что тебе зенки повыломало? – на фальцете выкрикнула та, что есть мочи стукнув паренька в живот.
– Карга старая! Прямо под дыхало. Щас опущу на бошку авоську – мало не покажется, – промычал задохнувшийся Толян.
– Каналья! Коленку раздробил и ещё орёт, – согнувшись к ногам, причитала бабка.
– Рафинадом и убить можно, – напустилась на парня знаток Библии по имени Лена. – Хотя бы что путное набрал… Другие колбасы и масла выносили, а ты бычков в томатном соусе и водки, чтобы нажраться.
– Что ты понимаешь, Ленка?!.. Там такая куча мала была, не приведи Господь… – вступилась за парня женщина, сидевшая впереди Семёна. – Я едва ноги унесла… Спасибо Толику, он помог мне кое-что перехватить.
Только тут Мишиев увидел поднятую ею с пола на руки набитую продуктами хозяйственную сумку.
– Колбасы было мало… Я одну палку взял, да блатной Колян отнял её у меня.
– Кто, Колян? – переспросил Паша. – Он только косит под блатного. Я ему морду намылю.
– Он ещё ящик водяры спёр у меня, дядь Паш, – подлил масла в огонёк юноша.
– Вот-вот, шельмецы эдакие, – вновь подала голос пострадавшая старушка, – вам только вина и надоть. Хотя бы крупу какую взял.
– Бабуль, о какой крупе говоришь?! Люди табуном как вбежали, так всю её по полу рассыпали. Не собирать же, – оправдывался паренёк, видимо, догадываясь, что дома мать упрекнёт его в том же самом.
– Товарищи пассажиры, конечная! Отправление через пятнадцать минут, – объявила Нюра.
Автобус покидали угрюмо, сухо и без слов. Семён выходил одним из последних.
– Ты не забудь от меня Нине привет передать, – попросила кондукторша в ответ на его прощальный кивок.
– Спасибо. Передам, – буркнул он и спрыгнул с подножки.
Глава четвёртая
ДИЛЕММА
Вербовка. Роковая встреча. Смерть Кейси.
1.
До дома, где жили Исмаил с Ниной, шагать ещё минут десять. Сначала до озера, похожего больше на загаженное болото с гористыми берегами отбросов, меж которых от близлежащих изб текли сизые ручьи испражнений и помоев. А с противоположного берега Щербинского Гёй-Гёля2 ветер приносил такой запах парфюма, настоянного на дерьме, что казалось, без респираторов здесь никакой жизни быть не может.
– Столь специфический шарм нашему милому ландшафту придаёт колхозный свинарник, – не без сарказма объяснял как-то Семёну природу этого зловония Исмаил и тогда же, с той же ядовитой иронией назвал это болото Щербинкским Гёй-Гёлем.
– Вон он, на той стороне местного Гёй-Гёля.
Воняло и сегодня. Впрочем, воняло не только здесь от Вонь-озера. Смердило кругом, везде и отовсюду. Незримо поднимаясь, по миру расползался узнаваемый душок предсмертия. И исходил он не от Вонь-озера, а от самой страны. Богу душу отдавала держава. Отдавала грязно, испражняясь гнилью человеческих душ – бунтами голодных, бандитизмом, повальным воровством и волчьей ненавистью одного к другому…
У самого Вонь-озера стоял защитного цвета газик. Глубоко нырнув под его разинутый капот и покачивая толстым задом, копошился водитель. Наверное, ему лучше было вдыхать пары бензина, чем веющий аромат свинячьего дерьма. И ему, и ещё больше тем двоим, что сидели на заднем сидении, Семён искренне сочувствовал. Надо же было заглохнуть именно здесь, подумал он, и вспомнил, как этот газик по дороге обгонял, а один из его пассажиров внимательно всматривался в окна автобуса, словно кого-то выглядывал. И ещё проезжала чёрная «волга». Это было на самой конечной. Она проехала мимо Семена как раз в тот момент, когда он спрыгнул с подножки автобуса. «Волга», как он заметил, направлялась в ту же сторону, куда нужно было и ему. Её здесь не было видно.