Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах (II) - стр. 3
– А вы, господин Коган? – простучали его зубы.
– У нас с ребятами вечеринка. Правда, Борзой?
– Да, вечеринка,– глухо и со значением, хорошо понятным компании, добавил:
– Очень, может быть, красненьким побалуемся.
– Много на себя берешь, Борзой. О том, что это разборка посторонним знать не обязательно… Пахан не любит пустобрехов…
– А я чего?.. Я ничего…– промямлил Хриплый.
Сапсанчик ходил в любимчиках Щеголя, а потому, услышав неосторожно вырвавшееся о «красненьком» при чужаке, он может его наказать. И так в последнее время он как-то не по-хорошему поглядывал на него.
– Юрок, доведешь учителя до самой двери,– подсаживая Андрияна в коляску, попросил Ефим.
Клячи тронулись с места.
– До завтра, Андриян Сидорович! – крикнул он вслед им и, пройдя мимо Борзова с ребятами, походя бросил:
– Что стоите? Пошли в кабак за «красненьким». Так ведь, Борзой?
Завидев Ефима, Щеголь, чуть прижав его к себе, кивком головы указал на пустующее против него место.
– Не хватит ли отсиживаться, Сапсанчик? – подвинув в его сторону тарелку с какой-то снедью, спросил он.
– Как скажешь Щеголь.
Его ответ пахану явно понравился.
– Ты правильный парень,– похвалил он.
– Поэтому красненького хочешь сцедить с меня? – не без ехидства ввернул Ефим.
– Откуда такой фальшивый ветер? – задвигал желваками Артамончик.
– Борзой намекал.
– Сейчас с него самого ребятки сливают красненькое. Это он сучил про всех околоточному. Захар от него узнал, кто обул Глашку Похиль.
– А я ломал голову…
– То моя забота, а не твоя. От тебя уже месяц ни одной копейки в кассу не пришло.
– Наверстаю.
– Посмотрим.
– Просьба есть.
– Валяй,– насторожился Щеголь.
– Перекинь меня из порта в околоток Ваньки Плющенко.
Пахан округлил глаза.
– Удивил! Ей-ей, удивил! Там же ловить нечего. Никакого навара.
– Будет! Да такой, что захлебнешься.
– Пацан ты и есть пацан! Не люблю пустобрехства…
– А ты послушай, Леонид Петрович. Послушай и вникни…
– Поучи, поучи меня. Ты еще Сапсаненок, – царапая иронией паренька, пытался отмахнуться Артамончик.
Однако, ничто и никто остановить Ефима не мог.
– Не зря же я отдыхал… Есть задумка. Верное дело…
И неторопливо, вынимая из рукавов один за другим, загодя заготовленные козыри, рассказал какой барыш сулит этот, считавшийся пустым околоток.
У Артамончика отвисла челюсть. Такое ему и в голову не приходило. Никому не приходило. Ведь все было перед глазами. А сопляк разглядел.
– Сказывается – гладко…
– И также сладится,– перехватив мысль пахана, перебивает он.
– Тут надо подумать. Хорошо продумать.
– Я уже подумал,– наклоняясь через стол к Щеголю горячо прошептал он, – Уже кое-что наживил…
Стукнув тростью об пол пахан заставил умолкнуть его..
– Подумать – одно, а продумать – другое. Давай завтра, на свежую голову покумекаем над моим и твоим «кое-что», – отрезал Артамончик и давая понять, что разговор окончен, поманил к себе человека.
– Тогда я пойду? – робко спросил он.
– Валяй! – цвикнул губами Щеголь.
Фима было поднялся, но тут же снова сел.
– Тебе еще что-то, Сапсанчик? – оторвавшись от хлебаемых им с нарочитой увлеченностью щей, вскидывается пахан.
– Неуж-то, так вкусно? – озорно глядя на него, интересуется Ефим.
– Хочешь, принесут и тебе.
– Нет.
– А что хочешь?
– Верни Хайяма!..
Отпираться от того, что обнимая Фиму, он снял из-под его ремня книжицу, Артамончик не стал.