Весна воды - стр. 8
– Живой, – будто прочитал ее мысли Лева. – Когда не слышу, как он плачет, думаю, что все.
Тая не нашлась что ответить, только потянулась и сжала Левино предплечье.
– Зеленые, – сказал Лева, разглядывая ее пальцы на своей руке. – Надо отмыть.
– Чтобы без доказательств сопричастности?
– Типа того.
Сначала Тая попыталась смыть зеленку водой с мылом – не вышло. Пена стекала по рукам, чуть окрасившись в изумрудный. Но зеленка с кожи никуда не делась. Тая плеснула на ватный диск немного мицеллярной воды. Мельком оценила, что запасы ее косметики заметно поредели. Плеснула еще чуток. Не помогло. Потом пошла в ванную комнату Груни. Там с запасами все было в порядке. Взяла тяжелый пузырек с маслом, плеснула на кожу. Комната – вся строгая плитка и темное дерево – и без того пахла деньгами, а аромат масла добавил к этому нотки откровенной роскоши. Груня не привыкла экономить на себе. Тае иногда казалось, что это была позиция, а не любовь к комфорту. Мол, я вам так просто своего не отдам. Еще и ваше заберу.
Впрочем, бархатистое масло с зеленкой тоже не справилось.
– Ле-е-ева, – протянула Тая, неся руки перед собой, как поломанную игрушку. – Ни фига не оттирается.
– Об этом можно было подумать раньше, – ответил Лева, отрываясь от ноутбука. – Перчатки надеть, например.
– Не нуди, – почти с восторгом перебила его Тая.
Уж очень их пикировка напоминала старые перебранки. Уж очень хотелось хоть часик поиграть в старую жизнь. Лева отложил ноутбук, встал и пошел в общую ванную. Тая за ним, продолжая нести перепачканные ладони перед собой.
– Да я уже и мылом попробовала, и маслом, и мицелляркой – ничего, – перечисляла она.
Лева остановился перед шкафчиком с аптечкой, распахнул дверцы и замер, изучая полки. Тая тоже пробежалась глазами: обезболы разной степени рецептурности, что-то от давления, что-то от изжоги, пара перцовых мазей, как-то они с папой зарубились, а нарушает ли разогревающая мазь его зимнюю идеологию, и дошли до настоящего скандала. Лева захлопнул дверцы раньше, чем Тая успела обжечься о воспоминание.
– Стой тут, – сказал он.
А сам вышел из ванной и двинулся по коридору. И Тая как-то сразу поняла, что в папин кабинет. Она схватилась за столешницу у раковины. Посмотрела на себя в отражении: глаза бешеные, волосы растрепались, на щеке смазанный зеленый отпечаток. Тая слышала, как лязгает замок двери, как Лева переступает скрипучий порог. Ей даже показалось, что до ванной дотянулся особенный запах кабинета. Немного табачного парфюма, немного самого табака, коньяк, пыльные книги, старое дерево. Папа. Тая размахнулась и ударила себя в грудь, чтобы комок, образовавшийся в горле, провалился в пищевод. Боль помогла собраться. Когда Лева вернулся в ванную, прижимая к животу бутылку водки, Тая уже могла дышать. И даже мокрые ресницы промокнула полотенцем.
– Намочи прям хорошенько и три, – Лева протянул ей то же самое полотенце и бутылку.
И тут же вышел. Лицо у него было бледное, в подозрительную зеленцу. Кажется, папин кабинет стал запретной территорией не только для Таи. Она плеснула водку на уголок полотенца, подумала и глотнула, перед тем как завинтить крышку, чтобы горячим прожечь остатки плотного кома, возникшего в горле.
Зеленка нехотя начала смываться. Тая вернулась к себе и принялась тереть кожу на пальцах и ладонях. Запах спирта мешался с запахом диффузора, стоящего на книжном шкафу, и получался какой-то мудреный коктейль, из тех, что она иногда любила заказывать в барах, – сладкий, но кислый, горький, но со сладкой ноткой, и чтобы что-то ягодное еще, пожалуйста. Кресло под Таей стало податливым и обнимательным. Кажется, еще пара глотков водки ловко залилась в горло между оттиранием левой ладони и правой.