Вещи мертвого человека - стр. 18
Меня аж передергивает.
Блин.
– Вот умеете же вы, – морщусь, – радийщики, сказать кучу всего и ни слова правды. Зато максимум витиеватости и красивости. За это вам, догадываюсь, деньги и платят. И тебе тоже привет.
Коротко обнимаемся. Один из немногих людей, с кем у меня тут довольно искренние отношения. Нормальные – считай, со всеми. Ровные в смысле.
А вот чтобы искренние – это, извините, вопрос.
Искренность и редакционная работа – две вещи почти несовместные, хуже, чем совмещения гения и злодейства. Этим-то мы тут в будничном режиме занимаемся.
Совмещаем.
Со злодейством, не с искренностью.
А Гарик… Гарик как-то сумел.
Блин. Запутался я что-то, не надо мне больше по утрам даже с очень хорошими и искренними людьми выпивать.
А уж с плохими – тем более.
И что же? Совсем, что ли, не пить?!
– Это как же, – протягивает стакан, чтобы чокнуться, – вас прикажете понимать, сударь? Или вы таки в этих стенах родной редакции частый гость? Тексты по мылу, зарплата и гонорары на карточку. Свой офис, с секретаршей, причем вне стен уважаемого заведения почему-то. Чтоб я так жил…
Задумчиво чешу пока еще не полысевший затылок. Морщусь. Потом подмигиваю.
– Не завидуй, – ворчу. – У каждого свой крест.
Чокаемся.
– Так все-таки, какими судьбами? – интересуется. – Главный в гости с утра пораньше пригласил?
– Тебя что, тоже? – начинаю догадываться.
Гарик довольно ржет. Купил.
– Ага, – подмигивает сквозь свои выпуклые иллюминаторы. – Жди. Мы, его скромные заместители и руководители подразделений, удосуживаемся видеть солнышко наше или в очереди за пиздюлями, или сильно нетрезвым и добрым. И ближе к вечеру. С утра я к нему, извини, не ходок. Это тебе похуй, ты у нас волчара. Существо, в служебную иерархию принципиально не встраиваемое. Оттого тебе не грозят ни служебный рост, ни животворящие пиздюли. Какой смысл тратить энергию на животное, самовыпиливающееся из любой пищевой цепочки? Ни ты его не сожрешь, ни оно тебя. Я ж тебе это не просто так говорю. Это я, типа, завидую. Повторяюсь: чтоб я так жил…
Я киваю.
Тут – не отнимешь.
Это он правильно говорит, я эту историю вокруг себя в профессии долго и старательно выстраивал. С одной стороны – вроде как бы и «топ-дог». Тот, кто может решать вопросы. Причем почти на любом уровне. А с другой – никому и близко не конкурент в гонке за место под солнцем.
Развожу руками.
Подмигиваю.
– Ну, тут кто на что учился, извини…
– Да я-то так, по-доброму, – улыбается грустно. – Кстати. Ты как, на программу ко мне придешь? Как эксперт, разумеется, мы с тобой говорили на эту тему. Хотя бы с периодичностью раз в пару недель. Просто, сам понимаешь, у нас тут немногие в экономике по-настоящему понимают. В отличие от тебя…
Я мнусь. С одной стороны, с Гариком приятно работать. По-настоящему. И программа у него, в принципе, рейтинговая. А я эту тему по отношению к себе запустил, откровенно так говоря, занимаясь больше баблом в последнее время. Надо подкручивать, если не хочу расстаться с профессией окончательно. Короче, не повредит как минимум.
И Гарику неудобно отказывать.
Гарик хороший.
С другой, в моей ситуации время – это почти всегда деньги. А они мне, признаться, всегда нужны. И особенно – в последнее время.
Эх, Нинка…
А с Гариком мы в одной, объединенной редакции служим, и тут песню на эту тему не запоешь. Могут и не понять. Типа, а зарплата тебе за что? А что она мне, эта ваша зарплата?!