Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - стр. 10

– Что ж, попробуем.

Зазвонил телефон. Теперь граф смелее поднял трубку.

– Это тебя.

– Майк?

– Да. Спрашивает, получила ли ты письмо.

– Получила. Передай ему: «Нет».

– Нет?

– Вот именно.

– В каком смысле?

– Он поймет, не бойся.

– Письмо получила, – сообщил лорд Шортлендс трубке, – и просит сказать: «Нет». А? Сейчас-сейчас. Он хочет знать, изменила ли ты прическу.

– Не изменила.

– Не изменила. А? Я ей передам. До свидания. Он говорит, очень хорошо, а то не будешь похожа на ангелов Боттичелли. А что значит «Нет?»

Терри засмеялась.

– Он спрашивает, выйду ли я за него.

Лорд Шортлендс по мере сил уподобился заботливому отцу.

– Выходи, – сказал он. – Надо же выйти замуж.

– Вообще-то надо.

– Ты подумай, что это значит. Свобода. Сво-бо-да. И потом, ты не будешь смотреть на ров.

– Адела хочет, чтобы я вышла за Блейра.

– Не стоит.

– Я и не выйду.

– Молодец. Ров рвом, но не за такую же цену!

– Это верно. И потом, он женится на Кларе.

– Батюшки! Он об этом знает?

– Пока – нет.

Граф немного подумал.

– А ты права. Она мне чуть голову не откусила, когда я его назвал пузатым оболтусом. Помню, я удивился. Что ж, спасибо, что тебе он не нравится.

– Ни в малейшей мере. Какая спесь! Говорит со мной, как с соплюшкой.

– Со мной он говорит, как с кретином. Расскажи-ка лучше про Кардинела. Когда вы познакомились?

– Помнишь, восемь лет назад Тони пригласил приятеля?

– Как я могу помнить этих жаб?

– Майк не жаба. Он очень красивый. Как-то мы сидели в кафе со Стэнвудом, а он зашел. Они подружились в Америке.

– Что, он тоже американец?

– Да, из Калифорнии. А учился здесь. Так вот, он подошел и спросил, не забыла ли я его.

– Ты не забыла?

– Конечно. Он к нам подсел, потом Стэнвуд ушел писать своей девице, и Майк прямо над кофе сделал мне предложение.

– Однако!

– Я тоже удивилась. Но он сказал, что любит меня с тех пор. Тогда не смел признаться.

– Что-то я в нем робости не заметил.

– Он ее преодолел.

– А кто он, собственно?

– Греческий бог, Шорти.

– Нет, что он делает?

– Работает в голливудской фирме, вроде актерского бюро. Уломают звезду, им – десять процентов гонорара.

Лорд Шортлендс оживился. Он читал о том, сколько получают звезды.

– Господи! Да он богач.

– Ну, он – младший партнер, но в общем – не жалуется.

– Я бы в него вцепился!

– А я не вцепилась.

– Он тебе не нравится?

– Нравится. Но замуж я за него не выйду.

– Почему?

– Есть причина.

– Какая?

– Ах, просто причина! Бог с ней. Поговорим лучше о тебе и о двух сотнях.

– Прямо не знаю, где мне их раздобыть.

– Может, попросить у Дезборо?

– Да я пытался. Он от меня убегает, как кролик.

– Сейчас он сюда придет поглядеть на эту марку. И не убежит, у него приступ.

– Да, верно.

– Хватай его и держи. Не подлизывайся, действуй шоком. А, Дезборо! Привет.

Зять лорда Шортлендса, щуплый человечек в пенсне, на пятом десятке, был вылитым вице-президентом любой компании. Шел он медленно, опираясь на трость, но взгляд его был зорок и бодр. Когда речь заходила о марках, он походил на вице-президента, подметившего непорядок в отчете.

– Скажи, Терри, – начал он, – где этот… А!

Завидев альбом, он отрешился от всего сущего. Граф и Терри переглянулись. «Ну!» – говорила она. «Сейчас, минуточку…» – отвечал он. Передав такой сигнал, лорд подошел к зятю и нежно тронул его плечо.

– Интересные марочки? – как можно сердечней спросил он. – Дезборо, старина, вы не дадите мне две сотни?