Венец безбрачия - стр. 23
Умение обвинить пострадавшую сторону или грубо насмехаться над ней – слишком уж человеческая черта. То, что я не в сказку попала, понятно было с первых дней. Но вот эти мелкие и мерзкие вопросики на балу как будто ткнули меня носом в гадость этого мира. Очень чётко оформилась внутренняя мысль: «Бей лапками, Соня! Иначе во второй жизни ни семьи, ни счастья не получишь...».
Я пробовала поговорить о предстоящем бракосочетании с муттер. Похоже, за долгие годы она привыкла к полному безволию и покорности Софи. Она разговаривала со мной как с маленьким ребёнком, надменно и не слишком дружелюбно, совсем не принимая во внимание мои слова и доводы. Даже то, что я отказалась заплатить за специи и платье для сестры, а ей самой плеснула в лицо... Даже это она сочла не умышленным бунтом, а этакой предсвадебной истерикой.
Ближе в вечеру забежала Альда, охала и ахала, вспоминая бал и восторгаясь кавалерами и изо всех сил изображала дружелюбную сестру. Некоторое время я слушала её болтовню и даже слегка улыбалась в ответ, а потом, перебив прямо в середине насмешливой речи о том, как выигрышно смотрелась она, Альда, на фоне Марильды, спросила:
-- Зачем ты порезала моё платье, Альда? Я ведь доверяла тебе…
Я не была уверена, что это сделала она, но потому, как сестрица отвела глаза, смешалась, и начала нервно защищаться, сообразила, что попала в точку.
-- Платье? Какое платье?! – актриса из неё была фиговая, да и такого вопроса Альда не ожидала и потому фальшивила сверх меры. – Как ты могла такое подумать про меня?! Я же всегда была на твоей стороне! И ты мне так и не ответила, какое платье?!
-- Я думаю, тебе стоит уйти в свою комнату, Альда. -- мне было неловко смотреть, как бездарно она врёт. Тот самый «испанский стыд» заставлял меня отводить глаза, чтобы не видеть её порозовевшее лицо.
Поняв, что выдала себя, что я ей совершенно не верю, Альда буквально взбесилась и покраснела ещё сильнее:
-- Ты... Ты всегда мне завидовала! Если бы не твоё приданое -- баронет никогда бы не согласился... Потому что я – красавица, а ты… Ты просто тощая образина, которая без денег никому не нужна! Подумаешь, платье у неё! Оно бы тебя всё равно не спасло. Таким, как ты, место у стенки, рядом со старыми девками!
Вообще-то, я и до этого прекрасно знала, что девица просто использует свою младшую сестру… Но все равно было горько и, почему-то -- очень противно…
-- Уходи!
***
До свадьбы, назначенной на весну, что сильно расстраивало Матильду, оставалось совсем мало времени -- меньше двух недель. Горничная вязала мне новые чулки, старательно выплетая сложный узор, и часто брюзжала:
-- Ить где этакое видано? Все-то путёвые свадьбы по осени играют,а по весне и не положено вовсе. Зачем бы этак-то? Оно, слов нет, хорошо бы вам поскорее своим домом зажить, госпожа Софи... А только завсегда свадьбы принято на септембер назначать. Тогда и фруктов на стол богато, да и время-то сытнее. Урожай убран уже, рук в помощь от горожан -- сколь потребуется. А сейчас -- что? И дров ить изведут немеренно! И подарки меньше от гостей будут, да ещё и не каждый поедет -- в поместьях делов хватает добрым-то хозяевам...
-- Хватит, Матильда. Замолчи, -- я чувствовала себя как муха, все плотнее влипающая в паутину и слушать её воркотню просто не было сил.