Венец безбрачия - стр. 24

Бежать? Бежать -- страшно. Я ничего не знаю о мире за стенами замка. Я ничего не понимаю в местных реалиях. Я не представляю, как выжить. Здесь, по крайней мере, у меня есть крыша над головой, тепло и еда. Но и ложится в постель с этим боровом -- противно!

Надо было принять какое-то решение. Понять, не лучше ли мне будет в монастыре? Хотя, сведения, почерпнутые из исторических романов в моей прошлой жизни говорили, что монастырь значительно страшнее, что жизнь у простых послушниц и монахинь -- тяжёлая, а часто ещё и голодная, что оттуда будет значительно сложнее сбежать.

Уйти жить в город? Но тогда баронесса вполне сможет объявить меня душевнобольной. Я уже понимала, что права женщин здесь сильно ограничены, что весь этот мир работает по мужским законам и муттер, в отличии от меня, прекрасно умеет этими законами пользоваться.

Мне приходилось уговаривать себя просто терпеть и ждать. Не знаю, случайность или какие-то высшие силы подарили мне это странное существование, но... Но если у меня будет хоть какой-то шанс на нормальную жизнь -- я им воспользуюсь. А пока нужно просто терпеть и ждать.

В замке начались приготовления к пиру: привезли четыре оленьи туши, телегу с мукой и крупами, ожидалось ещё несколько бочонков пива с городской пивоварни. Муттер распорядилась достать из погреба бочку с вином и процедить напиток. На кухне теперь работали допоздна, делая какие-то заготовки. Баронесса, поджав губы, заявила:

-- Ты не оплатила пряности, потому -- пеняй на себя. У тебя будет убогий пир, Софи, но ты это сполна заслужила!

До свадьбы оставалось всего шесть дней...

***

В замок между тем начали съезжаться первые гости. У горничных и лакеев прибавилось работы. Замок казался странно ожившим, как будто просыпался от векового сна. Бегали слуги, в коридорах звучали голоса, на заднем дворе постоянно тюкал топор -- кололи дрова.

Прибыла та самая сухопарая Эрнестина со своей вдовой-матерью, ещё двое семейных соседей из самых дальних от нас земель. Муж с женой, пожилые, скучные и молчаливые, а с ними -- две дочери-близняшки лет шестнадцати-семнадцати и наследник рода -- двадцатилетний неуклюжий парень.

Вторая семья была интереснее. Нетитулованные дворяне. Одна дочь и один сын плюс папа с мамой. Родители сравнительно молодые, моложе сорока лет, общительные, улыбчивые и любезные.

-- Нищета! -- почти сплюнула Матильда. -- Нет бы дома сидеть, хозяйством заниматься, а они навроде матушки вашей -- всё бы им по гостям разъезжать, да на пирах забавляться. А за душой, акромя одежки нарядной -- ничего и нет. У хозяйки-то, срамно сказать, сорочка нижняя в заплатках вся! А и у дочки ихней не лучшее. А туда же, к богатым лезут!

Слуги, как всегда, знали про своих хозяев и гостей всё.

-- Ну что ты всё ворчишь, Матильда?

-- Понаехали тут, собрались, как вороньё на погост, а ни подарка приличного, ни совести нет. Только и смотрят, где у других в дому хужее, чем у них, да и сплетничают потом всеми днями! А в глаза-то -- кланяются да лебезят...

-- А кто из гостей, по твоему, хороший?

14. Глава 14

Скандал случился ровно за два дня до свадьбы и, мне кажется, если бы не старания и истошные крики Альды, этот момент не стал бы таким отвратительным.

Гости завтракали в трапезной, я молча сидела рядом с муттер, удерживая на лице резиновую улыбку. За эти несколько дней меня умудрились достать практически все. И завидующие предстоящей свадьбе девицы, изо всех сил старающиеся сказать какую-нибудь завуалированную под комплимент гадость, и их пройдошистые мамаши, которые лебезили перед баронессой, расхваливая её хозяйственные таланты и ведя себя при этом так, как будто еда падала с неба и ничего не стоила. Взяв кусок пирога, один раз ковырнуть его вилкой и капризным тоном завить лакею: «Пожалуй, я предпочту другую начинку. Замените!».