Венец безбрачия - стр. 25

Насколько я знала, эти куски потом делили между собой слуги, но я очень сомневалась, что дома тётки ведут себя столь же расточительно. Я пережила голодные девяностые и такое свинское отношение к еде сильно раздражало. Их мужья пили в течение дня, периодически жалуясь на холод и задумчиво проговаривая:

-- Глинтвейн у вас сегодня был просто изумительный, госпожа баронесса. Но вот помнится в прошлый раз я пробовал в вашем доме восхитительный грог… Не прикажете ли повторить, любезная хозяйка?

Из винного подвала каждый день доставали дорогие покупные напитки, а я по вечерам выслушивала стенания Матильды о том, сколько золотых было отдано за тот или иной бочонок:

-- …энтот то коньяк ещё батюшка ваш ставил! Самолично хвастался, что цены он необыкновенной и на вашу свадьбу всенепременно откроют. А энто что же дееется?! До свадьбы ещё три дня, а ить уже понаехали и отполовинили всё, что напасено! Оно понятно, госпоже-то баронессе лестно слова слушать этакие… А только ить пир-то закончится, а погреба то пустые останутся!

Не то, что бы я была жадина, но если вспомнить о долгах в казну, то такое бессмысленное расточительство вызывало у меня недоумение и неприязнь. Слава богу, все это закончилось за два дня до назначенной свадьбы...

***

Альда влетела в столовую, где мы завтракали, с истошным воплем:

-- Муттер, он сбежал, сбежал! А я всегда знала, что это из-за неё все! Она позор семьи! Не бывало такого, чтобы младшая дочь раньше замуж выходила! Она позор, позор! – Альда захлебнулась собственными словами, и разрыдалась, уткнувшись лицом в стол.

У гостей нездоровым любопытством зажглись взгляды. Даже похмельные мужчины, оторвавшись от кружек с пивом и бокалов с вином начали внимательно прислушиваться к воплям сестрицы. А уж их жены и вовсе чуть не лопались от любопытства. Растерянная баронесса-мать мяла в руке салфетку и встав над Альдой дотронулась до её плеча:

-- Что ты такое говоришь, дитя моё? Что случилось, Альда?!

Альда подняла лицо, вовсе не такое зарёванное, как можно было бы предположить по её судорожным всхлипам, изящным жестом стёрла слезинки в уголках глаз, и заявила:

-- Я всегда подозревала, что на моей сестре лежит венец безбрачия...

В трапезной воцарилась мёртвая тишина, которую только подчеркнул тонкий голос одной из девиц:

-- Ой, мамочки!..

-- А что я сказала не так?! -- высокомерно подняла брови Альда, обводя притихших гостей взглядом. -- Первый жених – умер, второй – сбежал после дуэли! Господь проклял её за то, что она унижала и оскорбляла меня, хвасталась своим приданым и собиралась выйти замуж раньше, чем я! – она встала со стула, несколько театральным жестом схватила со стола бокал с вином, сделала пару глотков, охнула и помахала ладошкой возле рта, показывая, как она не ожидала, что вино окажется таким крепким.

Тишина в трапезной царила просто потрясающая, даже лакеи застыли, не шевелясь, когда моя сестрица снова громко повторила:

-- Да, муттер, на ней – венец безбрачия! – и она ткнула в меня пальцем, чтобы каждый мог понять, о ком именно Альда говорит.

На глазах баронессы появились слезы -- она явно была в шоке от позора и всей этой ситуации. Лица некоторых гостей просто перекашивало от любопытства и желания узнать подробности скандала. Женщины окружили Альду, охая и сочувствуя ей, а попутно выспрашивая детали.