Ведьмино зеркальце - стр. 9

– Не наругает. Бери платок, Мира. Бабка на площади, что торговала ими, сказала – этот лучше всего на русых косах смотреться будет.

Мирослава помолчала немного, потом щеку нервно изнутри прикусила, кивнула и ладони к Горыну протянула. Всем сердцем хотелось верить ей, что нет в нем мыслей недобрых, что заботится он о ней как о племяннице родной. Надоел ей страх, внутренности сжимающий, устала прятаться на опушке леса холодного.

– Спасибо, дядюшка, – прошелестела тише ветра.

Мирослава платок забрала, руками ткань мягкую огладила. Красивый подарок Горын ей принес. И точно для нее платок расшит был. Цветы яркие губы ее розовые оттеняли, нити золотые на солнце блестели да к косам русым подходили. Накинула на плечи Мирослава платок, покрутилась на месте да улыбнулась несмело.

– Ох, и красивая ты, Мира, – с каким-то сожале-нием в голосе произнес дядька. Мирослава смутилась, но Горын словно и не заметил румянца ее стыдливого. – Люди на площади поговаривали, что скоморохи какие-то проездом в деревне нашей и обещали они вечером народ порадовать. Сходила бы ты с Храброй. А то когда еще праздник такой случайный у нас будет.

Мирослава в платок новый укуталась да на дядьку прямо посмотрела. Не смутился Горын, выдержал взгляд ее пристальный.

– А ужин как же?

– Да что я сам каши не сготовлю? – Горын стянул шапку меховую с головы, к груди прижал и рассмеялся заливисто. – Все ж не младенец я несмышленый. Иди, Мира, да не беспокойся обо мне.

Мирослава кивнула дядьке и бросилась наряжаться на праздник. Редко к ним скоморохи бродячие заглядывали, чаще в города большие, а к ним в деревню разве что на праздники. Не могла она упустить случая такого, так еще и платок новый хотелось показать подругам. Хоть и была Мирослава дочкой купца, да не шибко баловал отец ее, в строгости воспитывал, не привыкшая она была к подаркам без повода, да еще таким шикарным, как платок новый.

Надела Мирослава рубаху самую красивую, волосы в косы тугие заплела да вокруг головы кольцом сложила, душегрею накинула на плечи, а на голову платок повязала. Оглядела себя и засмеялась несмело. Так страх ее измучил, что совсем бледна и худа стала, щеки впали, плечи опустились, но как про гулянья шумные подумала, на душе всяко радостней стало.

Выбежала Мирослава в кухню, покрутилась снова, на дядьку не глядя, да в сени побежала, где и догнал ее голос Горына встревоженный:

– Ты только допоздна не гуляй, Мира. И одна потемну домой не иди. Или с Храброй вместе, или пусть вас проводит кто из парней.

– Хорошо, дядюшка, – крикнула Мирослава из сеней, ноги в валенки засовывая. – Не волнуйся, не поздно ворочусь.

Хохотнула коротко, выскочила на улицу да к избе соседской побежала. Тропинка уже давно в снегу протоптана была. Хоть и сыпала еще крупа с неба изредка, да следы Мирославы засыпать не могла никак.

Уговаривать подругу на гулянья идти не пришлось вовсе. Храбра как услышала, что скоморохи на один вечер в деревню забрели, так и бросилась в комнату за душегреей.

– Ох, девки, куда ж вас понесло? – по-доброму ворчала Ожана, глядя на то, как дочь ее волосы переплетает. – Тебе вообще дома сидеть надобно, Храбра. А то вернется Святослав, услышит, как ты ни одной гулянки не пропустила в деревне, и не женится на тебе.

– Да ладно тебе, матушка, – укорила соседку Мирослава. – Коль любит ее брат мой, ни в жизни не поверит в слухи глупые.