Ведьмино зеркальце - стр. 7
– Матушка, – заламывая руки, запричитала Мирослава. – Дядька Горын умом тронулся. Смотрел на меня так страшно сегодня, за руки хватал. Боюсь я, что он недоброе задумал. Никого в тереме нет, отец и Святослав уехали, а что я против Горына смогу? Он большой да сильный, а я… – Всхлипы Мирославы эхом разносились по избе, и она все горше плакала. Слова эти, вслух озвученные, оказались еще страшнее, чем когда они только мыслями ее были. – Поговори ты с ним, матушка, поговори, пока беды не случилось.
– Ты что, Мирка, совсем дурная? – отшатнулась от нее Ожана. – Из ума, поди, выжила от тоски по брату. Что ж ты мелешь-то такое? С чего это Горыну на племянницу родную засматриваться? Девок, что ли, на деревне мало других?
– А я почем знаю, матушка? Да только видела я взгляд его недобрый.
Ожана вздохнула шумно и молча села на лавку подле Мирославы. В печи весело потрескивал огонь, а за окном избы звонко хохотала ребятня. Жизнь в деревне текла своим чередом, и никто не ведал, как ладони Миры холодели от страха, как тошнота к горлу подкатывала, стоило ей взгляд Горына вспомнить.
– Полно тебе, – грубовато начала Ожана. – Ты совсем еще дитя, Мирка. С парнями, поди, вообще не понимаешь, как говорить, а что там люди за дверьми закрытыми после свадьбы делают – и подавно не знаешь. Так с чего ты решила, что взгляд Горына правильно истолковала, а?
– Я видела, – упрямо повторила Мирослава, дрожа всем телом.
Ожана опустила огрубевшую от домашней работы ладонь ей на плечо и крепко его сжала. Да только не было в этом жесте успокоения и поддержки. Почудилась Мирославе лишь угроза скрытая.
– Что ты там видела, дурная? – отмахнулась от ее слов Ожана. – Видела она! Дядька твой с утра до ночи на кузнице как проклятый пашет, а ты на него напраслину возводишь. Дура ты, Мирка.
Мирослава, пораженная злыми словами Ожаны, отпрянула от нее, рот ладошкой прикрыла, ни жива ни мертва на соседку уставилась. Как же так? Почему же Ожана не верит ей? Слезы хрустальными каплями скатились по щекам, Мирослава сжала в руках край платка расписного и до боли прикусила губу.
– Мира, – Ожана сдула со своего лба поседевшую прядку волос, которая из-под платка выбилась, и сочувственно взглянула на Мирославу. – Может, показалось тебе, дочка, ну ты же и правда не знаешь ничего. С парнями не гуляешь, взгляды их жаркие не ловишь, вот и померещилось тебе что-то. Ну не может Горын на племянницу родную как на бабу смотреть. Тьфу ты, удумала тоже…
Ожана говорила твердо и так же твердо сжимала плечо Мирославы, словно таким образом хотела лучше донести до нее свои слова. Мирослава вгляделась в морщинистое лицо соседки, силясь отыскать там истину. Лицо Ожаны было хорошо знакомо Мире. С тех пор как мать Мирославы умерла, именно Ожана чаще всего в их терем наведывалась. Сначала Богдану – отцу Мирославы – по дому помочь, позже – чтобы помочь уже самой Мире да обучить ее хоть немного. Чему ее купец научить мог? Не была бы Мирослава хозяйкой хорошей, коль не забота соседки. И подруги верной не было бы без нее. Ведь Храбра именно так в тереме купеческом и оказалась – пришла матери помочь да с Мирославой сдружилась. Доверяла Ожане Мира, как самой себе доверяла. И хоть годы не пощадили соседку, а все равно ее лицо родным Мире было. Оттого и поверила она в слова Ожаны. Подумала, что правда не так поняла Горына.