Вечный спор - стр. 1

Я уже здесь бывал с учениками. Знаменитый Учитель жил с женой и детьми в маленьком доме сырого кирпича из двух комнат, в его половине была комната и кухня, в другой, расположенной к югу, чтобы было теплее, – обитали жена и дети.

Во внутреннем дворике стояла маленькая статуя Зевса – личного покровителя этого жилища. Хозяин, когда-то бывший каменотесом и ваятелем, высек ее из мрамора сам. Двор был обнесен невысокой оградой, сложенной из дикого камня.

Учитель, завернутый в хитон и босой, с выпученными глазами и приплюснутым носом на заросшей седой бородой лице, похожий на сатира, дружески приветствовал меня. Он считал меня пророком, хотя я просто средний человек живущий по соседству, называемому будущим, ибо нет прошлого и будущего – в самой глубине истории спрямляются различия эпох. В моей жизни мало знающего филолога, не смыслящего в науке и технике, да и вообще в человеческой психологии, нет ничего необычного. Но все мои заурядные мысли здесь, в Древней Греции, казались диким откровением.

Зашла жена, моложавая с желчным цветом лица, в шапке черных волос, перевязанных белой ленточкой, и синем пеплосе с поясом на узкой талии. Она, ворча, налила из глиняного кувшина вино, поставила поднос с хлебом.

Как я знал, она одна зарабатывала на жизнь повитухой, принимая роды, иногда оплачиваемые щедро – в богатых домах. «А этот, – ворчала она. – Таскает за собой учеников по пирушкам и по гетерам. Хоть какая была бы польза от них! Даже не хочет, как нормальный софист, брать плату за свои советы. Живет голый, со своей философией».

Он не хотел служить, и осуждающим отвечал: «Уже давно бы погиб, и не принес бы пользы ни себе, ни вам. Нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен». Но я знал, что он все-таки зарабатывал, ему приносили дары, уж в этом он не мог отказать дарящим.

Мне стало не по себе. Хозяин подмигнул мне.

– Не слушай её, – сказал он, – Она любит поворчать. Как колесо не может катиться по булыжной мостовой без грохота, так и она не может и часу прожить без ругани. Но, знаешь, когда долго едешь на телеге, привыкаешь к стуку колёс и не замечаешь его. А я женат на ней уже давно.

Мудрец повернулся ко мне.

– Итак, ты говорил о знании себя.

Я преодолел смущение от враждебности его жены, ответил:

– Вы говорите: познай себя. У вас в беседах выяснение идет в промежутке времени – до окончательного уяснения истины. А я всю мою жизнь не могу познать себя. И вокруг чего живем. Жизнь слишком коротка, чтобы познать хоть что-то. Перед нами всегда – необъятность новизны, чего мы никогда не узнаем в своей короткой жизни. Как кто-то может ощутить тупик?

Я уже забыл о неприязни его жены.

– Помню, на краю мира, плыл на катере в море с нашей группой школьников, высадились на острове Буян, там взобрались на утесы – Столбы, и на вершине открылось небывалое:

Позже я записал в дневнике: «Отсюда я видел целый мир. Это не мир иллюзии, не метафора, а реальность, но без голой предметности, не замечающей вокруг себя никого и ничего. Там нет бегающего глазами тщеславия, жадности слепого благоустройства, не видящего бездны. Реальная и притягательная энергия, в которой заключается все – и благоговение перед природой и жизнью, и глубокая печаль краткости, и боль потерь, и одинокий парус, ищущий чего-то в стране далекой, и неистребимая вера в бессмертие. Энергию океана можно изобразить словами, как что-то конкретное». Может быть, это и есть реальный смысл жизни? Но потом уходит видение, и остаюсь таким же несмышленышем. Знаю, что ничего не знаю.

Мудрец жадно слушал, видя во мне неведомое.

– А что ты предпринимаешь для познания?

– Перерыл кучу литературы – незаметно, еще от предков, набралась целая библиотека, от древних до классиков, кто жил после вас, философ. Но это были просто знания, не затрагивающие за живое. Я их просто знал, и при разговорах блистал знаниями. Но чужие смыслы не помогают, надо искать свои.

– Познать себя – это распознать божественное в себе, любить. А любить – это действие.

– Но как действовать, если не знаешь, кто действует?

– В этом и состоит наука заботы о себе. Многое нужно раскопать в себе, чтобы выявить свою суть.

Я усмехнулся.

– Если бы все дело состояло в определениях путем вопросов и ответов, как вы практикуете. Я очень долго стремился видеть не тупого себя, а себя со стороны. И до сих пор не понимаю, как это получается. Иногда вдруг вижу в душах других людей свою душу. Исчезает чужая кожа, мешающая заглянуть внутрь другого. Там не просто меркантильный мир.