В звуках Лунной сонаты - стр. 5
– Я в КСК напишу! Вы всех достали со своей музыкой!
Но дверь наконец поддалась, и Катерина швырнула себя внутрь, захлопнув ее ногой. Только тут она отпустила дыхание – короткое, прерывистое, как после долгого ныряния.
Катерина застыла на пороге, впитывая картину. Николай сидел, сгорбившись над клавишами, его пальцы бесшумно скользили по немым клавишам. Призрачная музыка жила только в его голове – участковый запретил реальные звуки три дня назад после жалобы тети Клавы.
Но сейчас – о чудо! – он снова играл по-настоящему. И пусть не идеально, но: левый аккомпанемент уже не «спотыкался». Мелодия в правой руке лилась, как первый весенний ручей. Глаза были закрыты – он чувствовал музыку кожей.
Катерина прижала руку к губам, боясь даже дышать. Эти три дня немой пытки – когда он «играл» без звука, краснея от насмешек соседей – оказались не напрасны.
Катерина аккуратно развесила смокинг в шкафу, бережно расправив складки – будто это был не подержанный костюм, а рыцарские доспехи перед битвой.
Она опустилась на табурет, подперев ладонью исхудавшее лицо. В ее глазах отражались: танцующие пальцы сына, оживляющие бетховенские ноты. Тень на стене – исполинский силуэт, будто уже артиста. Собственные потрескавшиеся от фабричного холода руки, ради которых все это.
– Ты победишь, – шевельнулись ее губы беззвучно.
Он услышал. Не оборачиваясь, пробормотал:
– Ма…Хватит и третьего места…
Но она знала – материнское сердце не обманывает. Видит то, что скрыто за скромностью. Чувствует музыку его души, а не только ошибки пальцев.
За окном снег все кружил, но в комнате было тепло – от рояля, от надежды, от немой беседы двух самых родных людей.
*********************************************************
Зима отступила – точно так же, как отступили все их прежние беды.
Николай не просто победил на районном конкурсе – он взорвал его. Жюри встало после его «Лунной сонаты». А региональный этап он взял так легко, будто играл детские гаммы.
И вот теперь – судьбоносная встреча.
Сергей Петрович Жданов – живая легенда. Его перстни стучали по роялям лучших залов Европы. Его кивок мог открыть молодому музыканту двери Карнеги-холла. Его хмурая бровь хоронила надежды десятилетних трудов.
И этот человек должен был услышать Николая.
Париж. Июль. Международный конкурс. Эти слова звучали в голове у Николая громче, чем любая музыка.
Тетю Клаву словно ветром сдуло – и коридор впервые наполнился тишиной.
Последний ее криминальный подвиг обернулся фиаско: участковый, привыкший к ее истерикам, на этот раз выслушал соседей. Пьяные «посиделки» теперь документировались как нарушение порядка. Штраф, которого она не смогла осилить – стал последней каплей.
Она исчезла в один пасмурный день, прихватив только: полупустую бутылку портвейна, прогоревший халат, злобный шепот о том, что «этот выскочка еще пожалеет».
Деньги.
Впервые в их жизни это слово не вызывало спазма в горле. Скромные, но честно заработанные премии с конкурсов лежали на столе – не прятались в банку с крупой, не улетели на долги.
Мама механически пересчитывала купюры:
– Отложим, Коля…Вдруг опять трудные времена…
Но Николай резко накрыл ее руку своей:
– Хватит. Хватит дышать этими плесневелыми стенами.
Он уже видел их новую жизнь: квартира с настоящими окнами, а не проржавевшими форточками. Рояль, стоящий не в углу, а в центре гостиной. Соседи, которые не орут пьяные песни, а спрашивают: «Когда ваш концерт?».