В тени веков. Погребённые тайны. Том II - стр. 78
За окном мелькнула тень, послышалась какая-то тихая возня и осторожные шаги, словно кто-то крался, желая оставаться незамеченным. На улице давно стемнело, и в это время в городе обычно становилось почти пустынно – особенно с приходом осени, – если не считать нескольких караульных, которые изредка совершали обход с наступлением ночи. Но то были явно не караульные. Молодая хозяйка выпрямилась и повернула голову, прислушиваясь, точно маленькая птичка. В то же мгновение в очаге зашипело: поленья обдало выкипевшим густым бульоном.
– Только не это! Что я наделала? – женщина тут же подскочила с места, и книжица, что покоилась на коленях, упала на пол. – Сейчас, сейчас, во-от, так-то лучше, – она помешала длинным черпаком похлебку, успокаивая ее, и, ухватившись толстыми полотенцами за «ушки» котелка, убрала его подальше от очага.
Несмотря на поздний час, сон совсем не шел, и ложиться женщина даже не думала. Слишком много мрачных дум одолевало. Укутавшись в вязаный платок, она опустилась на колени и устало вздохнула: по полу разлетелись выпавшие из дневника листы. Прикасаться к книжке больше не хотелось, как и читать и разгадывать все, что в ней хранилось, но нельзя оставлять ее вот так, в полном беспорядке. И нельзя, чтобы дорогой супруг прознал о том, что она тайком лезет в его дела. Страх был велик, но чего стоило бояться больше?
Скрипнула входная дверь и за спиной прозвучали кроткие шаги. Женщина тут же обернулась и на миг ее лицо озарила утомленная радость.
– Ты не спишь? – на пороге стоял высокий крепкий мужчина со взъерошенными русыми волосами, в которых уже проглядывала ранняя седина. Он плотно закрыл дверь и, сделав несколько шагов вперед, с подозрением посмотрел на супругу. – Что это ты там делаешь?
– Флаин… Я не могла уснуть, все ждала тебя. Знаешь, я приготовила картофельную похлебку, ты ведь ее так любишь. А твой отец…
– Что это у тебя в руках? – не обращая внимание на пустые речи, Флаин сделал еще несколько шагов, но уже гораздо увереннее, и обошел жену. Едва он увидел разбросанные записи и раскрытую книжицу, как его лицо перекосила злоба. – Где ты это взяла? Откуда они у тебя? Отвечай, Лоя!
В одночасье его настороженность и холодность обратились яростью, какой прежде не случалось. Дикий крик оглушал, и женщина под его натиском съежилась, точно дитя, ожидающее, что его вот-вот ударят. Глаза Флаина горели бешенством, изо рта вырывались нечленораздельные слова вперемешку с бранью и слюной. Он схватил Лою за руку и крепко сжал, затем вырвал из ослабших пальцев листы и, оттолкнув жену, стал быстро пересматривать их.
– Я спрашиваю, где ты это взяла? – прозвучал все тот же вопрос.
– Флаин, прошу… Скажи, что происходит? Что это такое? – словно не слыша обращения, Лоймия сгребла часть заметок с пола и протянула их мужу. – Я нашла их случайно, в подвале, в одном из ящиков… А другие – в твоей дорожной сумке. Молю, скажи, что все это значит? Чем ты занимаешься, что за соблазн? Если ты обратился к чему-то…
– Соблазн? Соблазн?! Нет, Лоя, никакого соблазна, я еще никогда так ясно не мыслил и не чувствовал, чего хочу. Это мое дело, оно только мое!
– Я ходила к Шинголу, но хочу услышать от тебя…
– Замолчи. Ты посмела втайне от меня соваться туда, куда тебе лезть запрещено, и еще Шингола впутала. Старый дурень давно уже никто, от него нет толку никому, и ты подумала, что он скажет нечто вразумительное? Здравый рассудок давно покинул его, он беспомощный ополоумевший старик. А это, – Флаин потряс помятыми бумагами, – это… Лучше не заходи далеко туда, откуда потом не сможешь выбраться. Для твоего же блага, забудь и отступись, или…