В гостях у турок. Под южными небесами - стр. 60
– Има, господине. В «Славянской беседе» бывают спектакли. То для хорошей публики. Там учители бывают от наша гимназии, судии, прокурор, офицеры…
Супруги, балансируя по дощечке, начали опять выходить на улицу.
– Я дома вечер сидеть не желаю, – заявила Глафира Семеновна мужу. – Ведь это скучища… с тоски помрешь. Пусть братушка сведет нас в кафешантан.
– Идемте, моля ви, мадам. Есть хороший кафешантан в гостинице «Одесса», – откликнулся проводник. – Пение и танцы иноземных девиц. Есть немски актрисы, есть французски актрисы.
– Далеко это? – спросил Николай Иванович проводника.
– Сзади нашей гостиницы. Близко. Через три улицы.
– Ну так и веди.
Супруги двинулись по улице мимо освещенных пивных и кофеен. В окнах везде виднелся народ. Из пивных доносилась музыка, напоминающая нашу музыку на масленичных каруселях. Визжали единичные кларнет и скрипка, и их покрывали тромбон или труба.
Но вот вход в кафешантан при гостинице «Одесса». У подъезда висит красный фонарь с надписью: «Ресторан Одесса».
Ресторан помещается в нижнем этаже. Это довольно большая зала без всяких украшений, уставленная маленькими столиками. У одной из стен эстрада, задняя стена которой задрапирована зеленым коленкором. У эстрады пианино. С потолка висят трапеция и кольца для гимнастов, но эстрада еще пуста. Представление еще не начиналось.
– За вход-то надо платить? Где касса? – спросил Николай Иванович проводника.
– Ничего не надо. Здесь за вход ничего не берут, господине ваше превосходительство, – почтительно отвечал тот. – Вот выберете себе хороший стол, сядете, спросите вина или чего-нибудь поясти и будете смотреть спектакль.
И он тотчас же выбрал столик против эстрады и сказал супругам по-болгарски:
– Заповедайте, седнете, моля ви…
Супруги уселись.
Проводник спросил их, оставаться ли ему или уходить.
– Уходите. Домой дорогу и одни найдем, – кивнул ему Николай Иванович.
И проводник, раскланявшись, удалился.
Публики в зале было очень немного. За одним столом сидели два офицера, пили пиво и играли в шахматы. За другим столом компания статских болгар, плечистых, бородатых, с черными бровями, сросшимися над носом, ужинали. Слуга только что принес им на блюде цельного зажаренного ягненка, и один из ужинающих принялся ножом кромсать этого ягненка, придерживая его не вилкой, а прямо рукой. За третьим столом две пожилые, сильно накрашенные грудастые женщины в черных шерстяных платьях и с розами в волосах пили кофе и разговаривали по-немецки. С ними сидел молодой усатый субъект в красном фраке, белом жилете и белом галстухе, причесанный à la капуль, и пил вино. Это были, как оказалось впоследствии, исполнитель и исполнительницы нумеров увеселительной программы. Около их стола сидела большая черная собака и не спускала с них глаз, ожидая подачки.
К супругам подошел кельнер, одетый на парижский манер, в черном пиджаке и белом длинном переднике до носков сапогов, и спросил их по-немецки, что они прикажут.
– Брат-славянин? – спросил его в свою очередь Николай Иванович.
– Не, господине. Немски человек, – отвечал тот. – Но я говорю по-русски. Здесь ресторан «Одесса», а я жил и в русски городе Одесса.
– Отлично… Но когда же у вас представление начнется?
– Когда публикум побольше соберется, господине. Теперь скоро. В девять часов придет музыкант – и тогда начнется.