В браке с дьяволом - стр. 24

Мудак.

Мудак.

Это запись с камеры наблюдения, которая направлена на мой дом. Но я пугаюсь, когда она начинает приближаться к кухонному окну, чтобы показать Дениз, затем камера отдаляется и снова приближается к другому окну, моей Мари, которая расхаживает по комнате с учебником в руке. Мое тело холодеет, потому что я знаю, что это не пустая угроза. Такие люди, как Эйс, имеют ввиду именно это, когда говорят, что причинят боль людям, которых ты любишь.

― Пошел ты, ― выдыхаю я.

Я едва могу видеть его сквозь слезы в моих глазах, но я все равно смотрю на него. Он снова кладет телефон в карман брюк, выражение его лица по-прежнему не меняется.

― Надеюсь, я достаточно выразился?

― Что, черт возьми, ты вообще получишь, держа меня взаперти в этом доме?

― Я не обязан тебе ничего объяснять.

― Серьезно? Ничего, что я твоя жена.

Он сокращает оставшееся расстояние между нами так внезапно, что моя злость на мгновение угасает. Гнев сменяется настороженностью, когда он поднимает руку над моей головой, чтобы положить ладонь на шкафчик позади меня. Я чувствую себя в ловушке. И я бы оттолкнула его, но меньше всего, я хочу к нему прикасаться.

― Ты моя жена на бумаге, и это все, что ты когда-либо получишь от меня.

― Тебе не нужно напоминать мне, какой ты муж. У тебя есть отличная способность, всегда выглядеть придурком.

Я могу поклясться, что в его глазах что-то мелькает на краткий миг. Возможно, развлечение, но , скорее всего, мне это показалось, потому что оно сразу же сменяется ледяным взглядом. Подушечка его указательного пальца ложится мне на подбородок, и он приподнимает мою голову, пока я не смотрю на него снизу вверх.

― Повторяй за мной, ― говорит он тихим голосом. ― Я закончила свою работу.

Я не могу заставить себя сказать это. Я все еще пытаюсь осознать, что он вообще от меня требует. Я люблю свою работу. Я надрывала задницу в колледже, чтобы стать медсестрой. Я помогаю людям каждый день, и это делает меня счастливой. Он уже забрал у меня семью, а теперь забирает единственное, что у меня осталось.

― Повторяй, ― приказывает он. В его голосе столько насмешки. Чего бы я только не отдала, чтобы зарядить коленом ему по яйцам. ― Если ты не хочешь узнать, что я за человек на самом деле, потому что, уверяю тебя, ты даже не имеешь ни малейшего представления.

Я отдергиваю подбородок от его пальца, его рука опускается, но он продолжает стоять рядом. Я выдавливаю слова только потому, что у меня нет выбора. Однако, я чувствую, как часть моей души разрывается.

― Я закончила свою работу.

От его одобрительно кивка меня тошнит. Я ненавижу себя за то, что доставила ему сейчас такое удовольствие. Он не заслуживает этого, нисколько.

Затем он отходит и направляется к выходу. Я смотрю на его удаляющуюся спину затуманенными глазами и сжатыми кулаками. Я хочу кричать во всю мощь своих легких. Я хочу заплакать, разгромить здесь все, сбежать. Я никогда раньше не испытала такой ненависти к людям, как эта. Я так чертовски сильно его ненавижу.

― Я надеюсь, что тебя собьет машина до того, как у тебя появится шанс вернуться домой, ― невозмутимо говорю я, прежде чем он успевает выйти из дома.

Было ли это ребячеством? Может быть. Но я так хочу схватить нож и швырнуть эту чертову штуку ему в голову.

Он бросает на меня взгляд через плечо, и легкий изгиб его рта ни с чем не спутаешь.