Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - стр. 46

. Как уже отмечалось, страхи болгарского населения служили Дибичу в качестве аргумента в пользу вооружения болгар накануне перехода через Балканы. Дабы успокоить эти страхи, Адрианопольский мир позволял в течение 18 месяцев эмигрировать всем подданным, которые «обнаруживали поведением или мнениями своими приверженность к какой-либо из двух договаривающихся сторон»267.

Это положение мирного договора послужило международно-правовой основой эмиграции большого количества болгар в Российскую империю, которая началась еще во время войны. После того как стало ясно, что политическое положение Дунайской Болгарии и Румелии останется неизменным, десятки тысяч болгар попросили позволения переселиться в Бессарабию и Новороссию. Поскольку в данных регионах оставалось немного пустых земель после полувека интенсивной колонизации, российские власти постарались ограничить число переселенцев. Николай I и Дибич также не хотели сокращать число пророссийски настроенных жителей Румелии на случай новых столкновений с османами. В результате они решили дозволить переезд только тем, кто прямо или косвенно принял участие в боевых действиях против османской армии. Такая мера представляла собой продолжение политики, избранной Кутузовым в 1811 году, когда 4000 болгарских волонтеров и их семьи были переселены в Бессарабию. Одновременно в Адрианополь впервые был назначен русский консул, который должен был обнадежить румелийских христиан, в то время как Порта официально помиловала всех своих подданных, направила значительные средства на послевоенное восстановление и предписала православным иерархам успокоить свою паству. Тем не менее около 66 000 болгар все же переселились в Бессарабию и Новороссию, хотя примерно половина из них вскоре вернулись в Османскую империю268.

Как переселение тех, кто имел основание опасаться османского возмездия, так и меры, принятые российскими и османскими властями для предотвращения еще более масштабной эмиграции, несомненно способствовали послевоенному умиротворению Румелии. Хотя первое появление русских войск на южной стороне Балкан спровоцировало несколько вспышек межконфессионального насилия, такие вспышки были относительно немногочисленны, и то же самое можно сказать про количество мусульманских и христианских беженцев. Последний вывод напрашивается из чтения «Статистической таблицы северной Румелии», составленной А. О. Дюгамелем в марте 1830 года. Под «северной Румелией» автор понимал пространство к югу от Балканского хребта, включавшее округа Месемврия, Русокастро, Карнобат, Кизленджи, Сливно, Ямболь, Ени-Загра и Айдос, а также малую часть адрианопольского округа общей площадью 12 146 квадратных верст.

По данным Дюгамеля, население этой территории составляло 105 053 человека, включая 88 724 греков и болгар и 15 864 турок. Кроме того, 9272 турецких жителя бежали, но должны были наверняка вернуться после ухода русских войск. Таким образом, общее население составляло 114 325 человек, а соотношение христиан и мусульман было 3,5 к 1269. Из девяти округов, включенных Дюгамелем в свой обзор, мусульманское население преобладало только в Айдосском и Адрианопольском, хотя в Сливненском и Карнобатском их количество почти равнялось количеству христиан. Кроме того, мусульмане составляли значительные меньшинства в городах Карнобат, Сливно, Ямболь и Ени-Загра