Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - стр. 26

Одновременно начальник штаба 2‑й армии П. Д. Киселев курировал усилия нескольких своих подчиненных по сбору и анализу архивных материалов о прошлых русско-турецких войнах с целью выработки наилучшей стратегии. Уже в 1819 году Киселев составил записку, в которой отмечал, что, несмотря на частые войны с Османской империей, территории Европейской Турции оставались малоизвестными и что отсутствие надежных сведений затрудняло продвижение русской армии в ходе войны 1806–1812 годов149. Чтобы восполнить этот недостаток, Киселев предлагал отправить офицера-квартирмейстера греческого или молдавского происхождения с торговыми караванами, отправлявшимися из Ясс и Бухареста в Константинополь. Он также предлагал включить в состав русской миссии в османской столице военного агента и увеличить число русских консулов в Европейской Турции. Записка Киселева послужила основанием для миссии полковника Ф. Ф. Берга семь лет спустя.

Интерес Киселева к истории прошлых русско-турецких войн заслужил одобрение со стороны генерал-интенданта русской армии в 1812–1815 годах генерал-лейтенанта Е. Ф. Канкрина. Несмотря на то что Канкрину не приходилось воевать против турок, он также отметил, что у самих ветеранов «турецких кампаний» не было четкого представления о том, как с ними сражаться. В частном письме Киселеву Канкрин отметил изменение в характере русско-турецких войн. Если ранние конфликты между Россией и Османской империей были столкновением двух «милиций», реформы Петра Великого обратили одну из этих милиций в регулярную армию европейского образца. Одновременно театр этих войн переместился из северопричерноморских степей в «полуобразованный» край Европейской Турции. Канкрин подчеркнул важность составления описаний этого театра военных действий и морального состояния османской милиции – «тимариотов, вербованных арнаутов (союзных), прежде татар, курдов и проч., настоящей милиции, привозимой воинскими головами (пашами) наиболее из Азии»150.

Когда началась греческая борьба за независимость, Канкрин составил записку о характере предстоящей войны и вероятной реакции османских войск и мусульманского населения на появление русской армии на южном склоне Балкан. Помимо военно-статистической информации, собранной во время посольства Кутузова в Константинополь, Канкрин опирался на данные, предоставленные полковником Бергом и генерал-майором И. Ф. Богдановичем, которые участвовали в демаркации новой русско-османской границы на южном Дунае в 1816–1817 годах. Эти данные убедили Канкрина в том, что пересечение Балкан русскими войсками и их вступление в Румелию вызовут «народную войну». Канкрин предполагал, что некоторые турки из числа сельских жителей «уйдут в леса и горы и сделаются опасными». Другие будут защищаться в крепостях и прочих укреплениях, замедляя продвижение русских войск. «Лучшие турки» соберутся в Адрианополе или Константинополе. Наконец, некоторые останутся в своих жилищах, чтобы защищать свои семьи, в особенности в местах, удаленных от театра боевых действий151.

Поскольку турки составляли две трети населения многих румелийских городов, Канкрин не советовал их осаждать или даже блокировать без крайней необходимости. Вместо этого командиры российских частей должны были стараться взять у них заложников (аманатов). Канкрин также не советовал провоцировать греков к восстанию в областях с многочисленным турецким населением и не размещать российские войска в домах местных жителей. Необходимо было «обезоружить турков, успокаивая их прокламациями» и «ласкать… всех, что веру, собственность и гаремы не будут трогать». Наконец, Канкрин советовал «почитать класс улемов, который почти один имеет твердой собственности в Турции»