Тот Дом - стр. 27
Пользуясь тем, что Вехтенбергский сейчас никак не может увидеть её лица, Геся выдавила:
– Прекратите немедленно!
Как только медвежьи руки расцепились, она отскочила к стене.
– Не смейте! Я приличная женщина! Я…
– Лгунья, – Илья Альбертович скрестил руки на груди, отчего стал казаться ещё массивнее, ещё угрожающе. – Такая же неоднозначная, как и наши законы…
– Да как вы…
– Смею? Узнал? Хочу?
На последнем слове он усмехнулся. Опытный мужчина уже прекрасно понял всё то, что говорило Гесино тело в те несколько мгновений. Он уже распознал, что за крепость перед ним, знал и то, что именно последует дальше.
– Вы, господин поверенный, не просто плут и мошенник! Вы ещё и донжуан! Из той породы, кому ничего не стоит приволокнуться за замужней женщиной, наплевав на её репутацию, на её судьбу…
– Довольно ломать комедию, Геся Эмильевна! Вы не Анна Каренина, а я вам не Вронский! Я прекрасно знаю, что вы два месяца как в разводе!
С улицы, сквозь приоткрытое окно, раздался громкий женский смех.
“Именно так смеются низкопробные девицы, чьё число я только что пополнила” – Геся свела тонкие брови.
– И вы… вы… решили воспользоваться…
Не обращая внимания на её негодования, Вехтенбергский уселся в кресло, ещё хранящее её тепло.
– Оставьте! Мне нет нужды бегать за юбками. Закончим дело, и можете дальше отыгрывать неприступность, – от недавнего томленья у него не осталось и следа.
Если и было в женщинах что-то, что не любил Илья Альбертович сильнее ума, так это хитрость. Бабёнок, мнивших себя хитрее всех, он просто на дух не переваривал. Именно такая сейчас и стоит перед ним, по его уверению: застегнулась на все пуговки, как монашка – строит из себя неприступность, а на деле, просто хочет попользовать его кошель.
– Итак, как я уже сказал вам ранее, – пока вы чуть не млели подо мной – подумал про себя, но смолчал, – вот документы на ваше имя на право собственности домом, – теперь Геся слушала со всем присущим ей прилежанием, не сводя взгляда с набитого конверта. Шестое чувство ей подсказывало – так просто его не получить. – Остальные ваши претензии я, как правоприменитель, отклоняю. Сперва, признаться, вы даже сумели меня убедить – ни газетчики, ни столичные адвокаты мне здесь не с руки. И, возможно, я удовлетворил бы ваши требования, если бы не… – здесь Илья Альбертович мог признаться, но только себе, что заинтересовался Гесей Эмильевной как женщиной, и просто решил навести справки, понять цену адюльтера этой барыньки. В какую цену это могло ему встать, узнай муж об интрижке, – в общем: я привык иметь дело с фактами, а не наоборот. Поэтому и позвонил в Москву, навёл справки. Нет у вас никакого мужа. Хуже того: вы не вдова, и даже не старая дева. Вы отважились на развод. Отец же ваш, которым вы так рьяно мне грозились, слишком занят своей новой балериной и байстрюком, которого с ней прижил.
Это было как пощёчина, только ещё хуже. Битьё по щекам Геся научилась сносить ещё в гимназии – так девочек учили отделяться от тела, принимая, что боль и унижение от взрослой жизни не должны трогать душу.
– Не кручиньтесь так. В том нет вашей вины, элементарная теория доказательств: нельзя доказать отсутствие чего-то, можно доказать только наличие чего бы то ни было. Я никогда не смог бы узнать о фактическом отсутствии у вас супруга, если бы не наличие развода.