Тот Дом - стр. 25
И да, пусть она и убедила себя в том, что вчерашнюю историю просто где-то когда-то читала, и в такой нервный момент, память ей просто выдала эту легенду настолько изощрённым способом. Но ощущение, будто кто-то смотрит за ней, никуда не делось.
И нельзя сказать, что Гесе не нравилось это чувство. Тем паче, что эти глаза из своего сна она уже приладила в своей фантазии к лицу человека, который скоро станет её законным супругом.
А стоя под прохладным душем, она и вовсе забыла о своих тревогах. Прокручивала в голове всё то, что успеет сделать сегодня, думала о свидании с Вехтенбергским. Геся перекрыла вентиль, потянулась за полотенцем, обтёрла лицо. Отняв от лица ткань, собираясь ступить на пол, замерла: из-под ширмы она увидела босые ноги.
Маленькие женские, или даже детские.
На несколько секунд Геся замерла с открытым ртом.
“Этого не может быть. Просто не может быть,” – кричала она про себя, оставаясь неподвижной. Всё, что она могла сделать, это с огромным трудом смежить веки.
Когда Геся открыла глаза, поняла, что посторонняя женщина в доме ей привиделась. Под ширмой был только паркет пола и виднелась кисточка ковра.
“Всё чушь и дрянь!”
Геся Эмильевна не позволит никакому мракобесию испортить себе такой восхитительный день.
Древний город жил своим обычным днём – рыбаки у причала тянули барабулю и скумбрию, тут же жаря и заворачивая последнюю в тонкие кусочки лаваша, за сущие копейки снабжая обедом местных и туристов. Жуя на ходу, под всеобщий смех, толпы гостей шли дальше: успеть осмотреть руины ипподрома, побывать в Топкапы, заглянуть в мечети, и обязательно успеть прокатиться на пароме на другую сторону: в Азию.
Время до назначенной встречи Геся решила попробовать провести в саду. Она впервые дошла до виноградника и, оценив масштаб урожая, сбор его запланировала на завтрашний день. Помахала рукой в тёмно-зелёной, прохладной воде прудика. Даже присела на минутку в кованой беседке, просто радуясь, что может вот так, сидеть здесь спокойно, на холодной скамье, никого не опасаясь.
Только однажды ей послышался едва уловимый шорох в опавшей листве, но в ту минуту она уже знала, что если это и была змея, то опасности для Геси она не несёт.
Полдня она перетаскивала в саду камни и плиты. Где-то делая насыпи из обломков статуй, где-то просто складывая их у забора. Порой выходили странные кучки с невпопад вытянутой рукой очередного греческого героя, что ужасно забавляло Гесю. На последней плите пришлось повозиться – та никак не хотела сдвигаться, и Геся оставила её на потом. Жизнь многотысячного города будто была где-то далеко, напоминая о себе только запахом жаренного на костре мяса, откуда-то из соседних дворов.
В контору поверенного она входила за полчаса до её закрытия – ровно этот срок Геся отсчитала от полудня, именно столько Вехтенбергский заставил её ждать себя в прошлый раз.
Френсин что-то быстро писала, то и дело мелко кивая и заискивающе поддакивая трубке телефонного аппарата, которую держала плечом. Геся не стала дожидаться докладов – чай не к императору пожаловала.
И, к её скрытому ото всех разочарованию, Илья Альбертович никак не отреагировал на её визит. Даже с кресла не встал.
На этот раз он снова был без пиджака. Как ни странно, но Гесю такое пренебрежение социальным протоколом уже и не разозлило, если бы не сама рубашка. Измятая, очевидно, не первой свежести, с закатанными рукавами и расстёгнутая так сильно, что бычья шея и медвежья грудь поверенного выставлены на всеобщее обозрение. И ни намёка на галстук или шейный платок.