Тот Дом - стр. 22
4. Кероэссой все звали её.
Прошли годы земные, янтарный день сменялся пурпуром ночи. Вскипели Кидар и Барбисий, и в месте том, где сливаются они, вышел змей из вод великих рек. Забрала великая сила к себе Кероэссу, приняв облик змея, скрывшись с ней в вод пучине. А после ступила дева на землю, лишь затем, дабы отдать младенца Визии – нимфе из лесов Фракии.
Византом стали звать мальчика – сына и внука, рождённого от силы великой. И избрал он место для дома своего. И позвал силу ту, людьми почитаемую: разверзлись воды, вышел из них великан, силой и мощью затмевающий всех атлетов земных. Раскололось солнце и вышел из расщелины другой, и свет его слепил даже незрячих.
Стены града воздвигли мужи, святилища и статуи, алтари для благодарности. Дабы не забывал люд града великого, кто дал им милость сию. Им же в награду, чтобы стерегли они стены свои, да радовались, поставили бани для омовения.
Не успела пучина рябью пойти, а солнце унять свой свет, появилось войско под стенами града.
И сражался Визант с войском доблестно, а царица же его, прокралась к алтарю под летящими стрелами, и своей рукой отрубила нос слуге своему, принеся миру жертву великую. Услышала её сила дремлющая, до людских бед безразличная, и согнала она змей всего града к царице Федалии5…
Картины из света и тени, в секунду сменявшие друг друга, ещё продолжались. Не отвлекаясь на вкус крови во рту, Геся видела, как змеи сами взлетали в руки Федалии, и та кидала их, как живые стрелы и копья. Не нужно было ни задумываться, ни пытаться понять – вместе с картинами Геся знала и кто есть кто, будто сама была невидимой вездесущей силой. Она знала, что Федалия не была обычной женщиной, как и знала то, что византийская царица из прошлого, сейчас только и думает, как подальше забросить змею, чтобы спасти свой город.
Геся чувствовала и разделяла её отчаяние, видя неприступные стены, воздвигнутые богами. Так и она стала бы защищать свой дом, своё место от чужого вторжения. И именно змеи их спасли.
Геся заставила себя отступить, показывая змее её верховенство, выказывая почтение, убеждая про себя животное, что теперь ни одна её товарка не пострадает от Гесиной руки.
Будто услышав её, змея спокойной прытью скользнула в кусты. Девушка, на негнущихся ногах, покачиваясь, поднялась на крыльцо, и, берясь за ручку двери, вспомнила панораму Константинополя, виденную с парохода. И пусть реальность плыла перед глазами, Геся точно знала, где именно стояли древние стены, где святилища, она даже знало то место, где обитала нимфа Визия – сейчас там брал своё начало древний акведук Валента6, что виден с её крыльца.
А ещё она помнила крепостную башню, из коричневого, почти красного камня, названную древними Геракловой башней7. При возведении стены, две силы синего и белого света встретились в этой точке, а когда разомкнулись, осталась башня, из которой можно было услышать каждое слово, промолвленное шёпотом, даже на другом конце крепостной стены. Именно в этой точке стоит сейчас “тихая змейка”.
Гесина “тихая змейка”.
Она не могла поверить, что и правда видела это.
В голове современной женщины двадцатого века такое не укладывается.
Но она видела! Чувствовала! Будто сама стала той силой, что становилась то Зевсом, то Герой, то Посейдоном, то Аполлоном. Менялись имена, варьируясь от территории, и её жителей, становясь тем, во что верили тамошние люди.