Тень ликвидности - стр. 6
– Тебе не кажется, что мы выдумываем? – спросила Алиса.
– Нет. Мы просто слишком серьёзно относимся к случайным вещам. Иногда это полезно.
– У тебя что с лентой? – вернула она тему туда, где он чувствовал грунт.
– Ночью было окно. Волна. Семёрки. И – подпись SRN. Или её тень. Это значит, что кто-то либо хочет, чтобы я это увидел, либо не знает, что я ещё умею видеть.
– Мне не нравится второй вариант, – сказала она. – Но первый – ещё хуже.
Они молчали, как люди, которые не хотят расплескать невидимую воду. Лев поднял голову: в окне третьего этажа на секунду показалась женщина в очках. Слишком короткая пауза для любопытства. Слишком длинная – для случайного взгляда. Он не стал записывать. Некоторые вещи лучше помнить, а не фиксировать: записи иногда узнают.
Назад они шли медленно. Охранник на входе провёл глазами – не цепляя, не задерживая. Профессионал. На улице воздух был как чистый график: сухой, без случайных всплесков. Алиса достала телефон.
– Мне нужно в одно место, – сказала она. – Там ждут документы. Не у «VitaEnergo». По дороге я скажу, кто ждёт. Если нам повезёт – это будет копия. Если не повезёт – это будет ловушка.
– Ловушки – тоже информация, – сказал Лев. – Я еду.
Когда они разошлись по машинам, телефон Льва зумканул. Сообщение от неизвестного номера: «Не пой. Песню слышно». К нему прикреплён скрин – кусок ленты, обрезанный до неузнаваемости, но всё равно узнаваемый: «00:01:12». В углу – крошечная, почти невидимая подпись: SRN.
Он почувствовал старое, разбудившееся внутри чувство – не страх, не азарт. Что-то между стыдом и правом. Он знал, что в такие моменты нельзя писать в ответ, нельзя звонить. Нужно делать то, что всегда спасало: вернуться к цифрам, как к берегу. И всё же он посмотрел на небо, тонкое, дневное, и подумал, что иногда песни слышит не тот, кто поёт, а тот, кто давно перестал слушать.
Он сел в машину. На панели мигнуло «Навигация готова». Он нажал «отменить». Он не любил, когда за него выбирают маршруты. На коленях – блокнот. На первой странице – «00:01:12», «семёрки», «SIP +8 ms», «SRN». Он добавил новую строку: «Мария. Комплаенс. Лестница». Между этими строками по-прежнему зияло место, где должен был лежать смысл. Смысл – вещь необязательная. Её можно собрать по ходу.
Он завёл двигатель. Взгляд зацепился за трещину на стекле – крошечную, как пробел между двумя словами. Он применил к себе то, что всегда применял к рынку: не верь первому объяснению. И не верь тишине. Тишина – тоже объяснение.
Дорога была прямой, как график без идей. Лев не включал навигатор – он не любил, когда чужая карта подсовывает готовые маршруты. Город дышал выхлопом и ранними кофейнями. На перекрёстке двое в одинаковых серых куртках стояли рядом и одинаково смотрели на зелёный. Такое «одинаково» случается либо в форме, либо в инструкциях. Он запомнил место – угол у светофора – и переключил внимание на двигатель: ровный шум, хороший звук для мыслей.
Кофейня, куда позвала Алиса, была из тех, что держат ради стабильного вай-вая тех, кто не любит офисный свет. Внутри медью пахли трубы, на стенах висели старые карты – якобы исторические, на самом деле изысканный декор. Алиса сидела у дальнего окна, за столиком, к которому не подойдёшь нечаянно. Перед ней лежал чёрный плоский конверт, похожий на пустую фотографию.